– Живут. – Левый уголок губ Саши изогнулся в издевательской усмешке. – Но тебе бы не понравились такие жители. Я не смог порог переступить, там змея на змее вьется. Думал, там будет Полоз. Звал, угрожал дом сжечь, а что ему этот дом? Деревенские говорят, что изба после нас стала проклята, подойти к ней нельзя. Ребятня на спор забежать попыталась, так девчонку змея укусила. Всех на уши подняла – думала, гадюка. Обошлось.
При упоминании Щека руки Славы нелепо дернулись, сбились с ритма, и колесо коляски въехало в колею от телеги, пересекающую пыльную дорогу. Его повело в сторону, и не успей Саша вцепиться в ручки – опрокинуло бы пузом в дорожную пыль. Взгляд, который он получил в благодарность, заставил игриво ощериться, подмигивая и тут же разжимая руки, поднимая их в сдающемся жесте. Не успевший послать его на фиг Елизаров зло фыркнул.
Не ожидая, что Саша свернет у одной из калиток, Елизаров проехал еще пару метров по инерции, прежде чем руки остановили движение колес, а он развернул коляску, подъезжая к нужной избе.
Маленький домик был покрашен в темно-бордовый цвет, все окна распахнуты настежь, сквозняк игриво гонял белоснежные ситцевые шторы, с краем одной из них играл отъевшийся, чересчур пузатый маленький котенок, еще трое пристроились под лавкой и наминали лапками живот матери, лениво приоткрывшей желтые глаза при скрипе калитки.
– Есть кто дома? – Неожиданно громкий крик заставил Славу матюкнуться, неловко засмеявшись. Напряжение грызло и его. Это почему-то порадовало. Бестужев мимолетно улыбнулся, скосив на друга лукаво прищуренный взгляд.
Из избы выглянула низенькая женщина сорока лет – туго сплетенная коса, румянец на загорелом лице, она дышала здоровьем и зрелой красотой. Опершись о подоконник локтями, она растянула губы в широкой улыбке, на щеках появились аккуратные узкие ямочки.
– Сашенька? Здравствуй, что-то ты к нам зачастил. Говорил же прошлый раз, что не приедешь. Я уже думала, как самой в город выбираться, гостинцы твои к концу подошли.
– Здравствуйте, Зарина Изяславовна, а я вот… – Чувствуя неловкость, он пожал плечами, улыбаясь в ответ. – Я снова с подарками, можно же пожить в домике вашего Федора? Мы на месяц.
Зарина и ее муж оказались единственными жителями деревни, способными протянуть ему руку помощи. В те дни даже Беляс смотрел на Сашу с жалостью и брезгливостью, сурово морща густые брови. Староста вески