Рейн поравнялся с итальянкой, стараясь ни о чём не думать и приноровиться к её шагу. Когда постоянно смотришь по сторонам, идти приходится медленно, а Чиэра вообще была из тех немногих, кто идёт по улице и смотрит вверх, а не под ноги или прямо, как большинство. И ещё, совершенно определённо, она была из тех девиц, которые какого-то чёрта считают, что им можно всё.
В конце маршрута с парой фото остановок она зашла в один из свежеокрашенных домов, идущих стеной вдоль улицы, и поднялась по тёмной лестнице на второй этаж. Старая дверь открылась от поворота ключа. Барьера на ней не было. Итальянка оставила камеру на столе и скрылась за единственной дверью в крошечной комнате, где всё пространство занимала кровать в окружении картин и фотографий обнажённых китаянок.
«Мафия живёт скромнее, чем может казаться, – подумал Рейн, вспоминая утренний разговор с Максом о том, что ему рассказала Сага о Чиэре, а потом мысленно прикусил себе язык. – Искусство молчания – точно не моё».
Шаги из-за приоткрытой двери распространяли негромкое эхо, а потом тихо зашумела вода.
Вокруг смотреть и правда было не на что, кроме бесчисленных снимков и альбомов известных фотографов. Имён Рейн не знал, но что они известные, было написано на обложках. На столе стояли прогоревшие свечи с ароматом сандала. Рядом в ежедневнике редкие заметки на итальянском мелькали с ноября. Рейн попытался запомнить несколько адресов, записанных на английском. Хорошо было то, что их оказалось немного, а плохо, что комментарии Чиэра оставляла только на итальянском.
Пока осматривал тумбочку, в которой нашёл успокоительное и пистолет, Рейн вдруг услышал, как низкие стоны проскользнули из-за двери. Голос Чиэры становился всё громче, пока не наполнился такими сладкими и мелодичными звуками, что, когда она кончила, он был готов скорее повеситься, чем ни о чём не думать. Почему-то только это заставило его задуматься, что не стоило проникать в чужое жилище без разрешения.
Дверь скрипнула. Прежде чем итальянка вернулась в комнату, Рейн открыл глаза и пришёл в себя в храме, на том же месте, где и отключился. За время, сколько он был без сознания, тело отдохнуло, но от напряжения в висках пульсировала кровь, и Рейн решил пройтись, чтобы проветрить голову.
Возвращаясь домой, он свернул со знакомой дороги и обошёл пару ближайших адресов из ежедневника Чиэры, которые удалось запомнить. Первый адрес привёл его к китайскому ресторанчику, похожему на миллион таких же в Улье. Он ютился на узкой зелёной улице, залитой закатным солнцем, которое зажигало свет в окнах, блеском ложилось на провода между домами и раскрашивало серые стены ярко-оранжевым. Второй адрес принадлежал лавке артефактов холодного и огнестрельного оружия. К входу вели истёртые каменные ступени, заставленные горшками с цветами всех форм и размеров, а деревянные перила и покатый козырёк густо оплетали зелёные растения, ловко цеплявшиеся за любой выступ на этой улице.