– Молодой человек, наркотики – это не выход, – словно голосом из рекламы сказал ему целитель с пегой бородой и циничным взглядом. – Психологическая и физиологическая зависимости лечатся за один сеанс.
– А рак четвёртой степени лечится? – усмехнулся Дэн. Несмотря на ясность сознания, он плохо соображал, что происходит.
– Лечится.
Воспоминания затянули Рейна так глубоко, что он забыл об Артёме, пока тот не тряхнул его за предплечье.
– Ты как?
Вопрос, который он хотел задать Кирсанову следующим, сразу всплыл в голове:
– Мне вот интересно. Целителям запрещено лечить простых людей, но как можно пройти мимо, когда рядом человека сбивает машина?
– Насмерть? – не моргнув и глазом уточнил Артём.
– И не мечтай. Он ещё трепыхается.
– Помочь без магии.
– А если без неё не успеть?
– Перенести пострадавшего в больницу, где ему смогут помочь. – Было видно, что через серию этих вопросов Кирсанов проходил не раз. – Закон есть закон.
На пруд тем временем опустились освежающие сумерки.
– Макс задавал мне похожий вопрос, когда мы ещё учились на курсе в Цитадели, – поняв, к чему клонит Рейн, проговорил Артём. Он набрал горсть песка в кулак и стал медленно просыпать его перед собой. – Только там вперемешку с отборным матом фигурировали ещё такие слова, как «чёрный рынок» и «бешеные бабки».
Дэн не сразу узнал о лечении рака магией так, словно это простуда, но к разговору с братом подготовился: почитал закон, приценился, во сколько бы антираковый сеанс обошёлся ему, и на всякий случай умножил эту сумму на три. Вышло семизначное число. В самых тяжёлых случаях таких сеансов проводили не больше четырёх, и говорили, что иногда даже один может дать настолько сильную положительную динамику, что его будет достаточно.
Макс только звучно выдохнул в ответ на это.
– Скажешь, продай мы комнату, не собрали бы этих денег? – спрашивал Дэн, демонстративно осматривая скромный старый интерьер тридцатиметровой площади, которая теперь принадлежала им двоим.
– Ты же знаешь, что она почти сразу начала бредить. – Брат нахмурился от злости. – Было поздно.
– У нас было два месяца, а ты даже не пытался.
– Да откуда тебе знать, пытался я или нет?! – в момент вспыхнув румянцем, проорал Макс. – Одного раза в её положении могло оказаться недостаточно! В конце концов, это просто незаконно! Скажи, мой брат-торчок, что бы ты делал потом с нашей полоумной матерью, если бы меня посадили?