Куда улетают журавли… - страница 3

– Дядя, закурить не найдется?

Старик поднял голову, и на мгновение их взгляды встретились. Глаза у мужчины резко сощурились, губы плотно сжались, и он, покрепче ухватившись за набалдашник трости, с удивлением выдохнул:

– Ты…?

Парень, не отвечая, сделал быстрое, неуловимое, почти змеиное движение и уколол старика в запястье маленькой иголкой, зажатой между пальцами. Тот на мгновение как-то судорожно выпрямился, стараясь вдохнуть воздух, а потом сразу обмяк, опять ссутулился, принимая прежнюю позу. Группа ребят почти в это же самое время свернула с аллеи в сторону, игнорируя табличку «по газонам не ходить», поэтому жест паренька остался незамеченным для охраны. Галдя, будто стайка голодных галчат, ребята стали удаляться вглубь парка и вскоре пропали из виду за густой растительностью. Охрана, не замечая ничего необычного, по-прежнему стояла в отдалении, бдительно осматривая пространство вокруг. В позе старика почти ничего не изменилось, только судорожно сжатые пальцы на набалдашнике трости, да пустой, остановившийся взгляд, устремленный прямо перед собой, говорили о том, что человек мертв.

Существует множество пословиц и поговорок, сложенных нашим народом, чтобы обозначить важность и неотвратимость судьбы. Например: например: «Судьбу на кривой кобыле не объедешь». Или: «От судьбы на печи не спрячешься». Много можно было бы написать подобных изречений. Смысл их всех сводился только к одному: чему быть – того не миновать. Например, бежал человек на автобус, споткнулся и упал. Коленку расшиб, или там, шнурок у него развязался. Злится, досадует, что автобус от него ушел, и ждать теперь еще неведомо сколько времени придется. А автобус возьми да (не дай Бог) на следующем перекрестке в аварию попади. Но это, так сказать, короткий путь судьбы. Случайная неслучайность, и тут же, бац! И вот она, судьба настигла. Но у этой капризной дамочки был и другой, длинный путь. Казалось бы, незначительная деталь или мимолетная встреча, а потом… В общем, долго, непредсказуемо, а иногда и страшно. Я легких вариантов никогда не искала, поэтому предпочитала (собственно, меня об этом никто и не спрашивал) следовать путем длинным и извилистым. И, соответственно, огребала всего и много, и по полной программе.

Все началось довольно прозаично. Накануне Пасхи я приехала я к своей двоюродной сестре, чтобы достойно приготовиться к встрече праздника. Куличей напечь, пирогов всяких, салатиков там для закуски, ну и прочих вкусностей для праздничного стола. Моя тетушка, родная сестра моей матери и, как следствие, мать моей сестры, проживала на тот момент вместе с ней. Высокая, статная, с черными волосами, уложенными в красивую высокую прическу, с правильными, можно сказать, точеными чертами лица, она напоминала мне образ Некрасовской женщины из его знаменитой поэмы. Характер у нее был тоже схожий. В смысле, и в избу горящую и коня на скаку. В общем, все, как по писаному. Женщина она была строгая, порядок во всем любила, а еще очень увлекалась литературой. Особенно любила она читать исторические романы. Вот, видимо, на этой почве она сестру и нарекла Августой. Имечко, надо сказать, то еще. И в раннем детстве сестре доставалось по самые уши. Как ее только не называли! И Гусей (со всеми вытекающими производными от гусенка до гусыни), и Авой, и даже Усей. Фантазия у детей в этом возрасте просто зашкаливала, особенно в том, что касалось кличек и прозвищ. В домашнем обиходе все ее звали как есть, Августа. А для меня она была Сеней. Не знаю, чего мне в голову втемяшилось! Сестра была старше меня лет на пять, и в детстве мне какой-то умный человек объяснил, что имя Августа – это производная от названия последнего месяца лета. В моей детской голове это ознаменовалось началом осени. Отсюда и имя у меня родилось: Осень. Или коротко – Сеня. Сестра, привыкшая ко всякому за время своего детства и юности, на «Сеню», в виду своего покладистого и незлобливого характера, охотно откликалась, правда, только в моем, так сказать, исполнении. Была она писаной красавицей. Зеленые глазищи на поллица, русые светлые волосы, чуть пухлые губы. В общем, на улице мужики на нее оглядывались. Не могу сказать, что я была серенькой мышкой на ее фоне, но так, ничего особенного. Карие глаза, черные брови и в контраст к ним светло-пепельные волосы, с некоторых пор обстриженные очень коротко. И имечко у меня тоже «не подкачало». Мамуля моя была филологом по образованию и удостоила меня именем Авдотья или Евдокия, это кому как нравилось. Естественно, дома и близкие друзья звали меня просто Дуськой, а иногда и Дунькой. В общем, какой-то микс, в котором никто так и не удосужился разобраться, включая и меня саму. Мое отношение к этому безобразию коротко можно было определить народной пословицей: «…хоть горшком, лишь бы в печку не ставили». Может, из-за несуразных имен, а может, выражаясь высоким стилем, судьба такая, но обе мы успели побывать замужем и даже успели развестись. Не сложилось, как говорится. Я, не теряя оптимизма, бодро заявляла, что не встретился еще мне тот самый, «мой» мужчина. Тетушка, по язвительности своего характера, бурчала ехидно на подобные заявления, что, мол, такой еще вообще не родился. И добавляла в сердцах, что с таким-то характером, как у меня, ни один мужик не уживется. Меня это ничуть не печалило. И я продолжала, несмотря на тетушкины колкости, стойко радоваться жизни.