Вновь филистимляне собрались на войну с евреями. Две армии встали друг против друга на склонах холмов, своими макушками очерчивающих нечто вроде большого стадиона. У подножия холмов раскинулась долина, разделявшая воюющие стороны. В древности сражения за день могли лишить жизни десятки тысяч воинов, поэтому иногда, во избежание больших потерь, армии устраивали дуэли своих лучших воинов. Победа в поединке решала исход несостоявшегося сражения. Именно такой вариант предложили филистимляне. Самый сильный воин из их стана по имени Голиаф выступил вперёд и начал задираться. Он высмеивал евреев, отпускал непристойные шутки в адрес их матерей, давал воинам всякие обидные прозвища. Это в некотором роде было похоже на трэш-ток бойцов смешанных единоборств во время так называемой дуэли взглядов. Главная задача – показать своё превосходство над противником, унизить и деморализовать его до начала поединка. Голиаф преследовал ещё одну цель: так как среди израильтян не было желающих сразиться, подобное унижение могло вывести из себя кого-то из еврейских воинов и спровоцировать одного из них необдуманно ринуться в драку. На протяжении многих дней Голиаф предлагал поединок, но никто не решался ответить ему.
Из стиха 1 Цар. 13:22 мы узнаём, что израильтяне страдали от нехватки снаряжения. На тот момент мечи нашлись только у Саула и Ионафана. Скорее всего, остальные воины использовали топоры, вилы и другие бытовые орудия. Неудивительно, что, увидев перед собой гиганта в броне и шлеме, они испугались. Можно предположить, что воины искоса поглядывали на Саула, ожидая его инициативы выйти вперёд, ведь это он был на голову выше всех, ведь это у него было настоящее оружие. Ну, как минимум, это он был их лидером. Но Саул был очень испуган. Неловкая пауза затянулась на целых сорок дней. Каждый день утром и вечером Голиаф выходил к израильским полкам и уничтожал их морально. Со временем он настолько осмелел, что уже не боялся подходить к месту расположения евреев и пугать их. Воины, завидев Голиафа, разбегались. С каждым днём стыд за свой народ, за своего Бога, за своего царя наполнял их сердца, но Господь распорядился так, что на той войне помимо своей воли оказался Давид.
У древних евреев было несколько периодов взросления. Первый заканчивался в возрасте трёх лет, когда ребёнка отнимали от материнской груди. С этого времени мальчик уходил на работу с отцом и старшими братьями. Когда же ему исполнялось тринадцать лет, наступало промежуточное совершеннолетие. Отныне он мог самостоятельно пасти овец своего отца. В двадцать лет наступало полное совершеннолетие. Теперь молодому человеку разрешалось иметь своё стадо, распоряжаться личным имуществом, он мог быть призван на войну. Причина, по которой Бог решил наказать всех роптавших в пустыне старше двадцати лет, заключалась не в том, что девятнадцатилетние не роптали – они попросту ещё не были совершеннолетними. Из того, что Давида не взяли со старшими братьями на войну, можно предположить, что ему ещё не было двадцати, хотя однозначно исполнилось тринадцать, так как он уже в одиночку пас овец.