– Послушай, мы справимся с этим. Помнишь, как тот профессор пытался завалить твой проект, а я написала разгромную статью в университетской газете? Тогда мои журналистские навыки только зарождались, но мы уже умели действовать вместе. Сейчас сложнее, но принцип тот же. Не позволяй им определять, кто ты есть.
Кира слабо улыбается, благодарная за поддержку. Полина всегда была такой – превращала борьбу в крестовый поход, даже если речь шла о проекте по архитектурной акустике. Сколько раз эта энергия спасала Киру от саморазрушения.
– Мне нужно работать, – говорит Кира, выпрямляясь. – Если я не могу контролировать СМИ, то хотя бы могу разобраться с проектом.
Полина кивает, понимая, что для Киры работа всегда была не просто профессией, а способом структурировать хаос вокруг и внутри.
– Что ты собираешься делать?
– Изучить все материалы по «Лазури». Найти, кто и когда внёс изменения в проект.
Полиция опечатала офис «NemirovaDesign» еще вчера вечером. Жёлтая лента с надписью «Проход запрещен» перечёркивает стеклянную дверь, за которой виднеется силуэт дежурного полицейского. Елена стоит у входа в здание, нервно постукивая ногой по тротуару.
– Наконец-то! – выдыхает она, увидев Киру. – Я звонила вам всё утро. Они забрали все серверы. Все! Даже те, где хранились проекты, не связанные с «Лазурью».
Кира смотрит на опечатанную дверь. Восемь лет работы, пять лет собственного бизнеса – и всё может рухнуть в один день.
– Что они сказали?
– Что это часть расследования, – Елена поправляет очки, снова привычным жестом, который выдает её нервозность. – Следователь Демин лично руководил изъятием. Они утверждают, что нашли доказательства того, что проектные файлы были изменены после сдачи проекта.
Кира ощущает, как холодная волна проходит от затылка к позвоночнику.
– Изменены кем?
Елена отводит взгляд.
– Они… они предполагают, что это могли быть вы. Или кто-то по вашему указанию.
– Что за бред?! – Кира повышает голос, и несколько прохожих оборачиваются. Она делает глубокий вдох, восстанавливая самообладание. – Извини. Это не твоя вина.
– Я пыталась объяснить им, что у нас строгая система контроля версий, что каждое изменение фиксируется, но они просто забрали всё. Сказали, что документы могли быть сфальсифицированы постфактум.
Кира прислоняется к стене здания, чувствуя слабость в ногах. Впервые в жизни она жалеет о своём перфекционизме, о том, что лично контролировала каждый аспект проектов. Теперь это работает против неё – именно её глубокая вовлеченность и детальное знание всех аспектов проекта делают её главной подозреваемой. Кто поверит, что от архитектора с такой репутацией могли скрыть изменения в её собственном проекте?