На следующий день после беспорядков Коля едва не отправился на тот свет. Виной тому был провал в почве, образовавшийся после землетрясений к югу от Усть-Лимана. Саня и Миха Селезнёвы примчались к Николаю и, перебивая друг друга, начали делиться впечатлениями от посещения провала. На шум выглянул Антон Королёв, и вскоре все четверо отправились поглазеть на природное чудо.
Дошли, поглядели. Кроме них около провала стояли ещё пара десятков человек, и каждый пытался заглянуть вниз. Но только издали – близко к краю подходить почему-то никто не желал. Саня и Миха, поскольку уже тут бывали, остались на месте, а Коля с Антохой рискнули подойти поближе к краю.
Провал был шириной метров пятьдесят, а на дне его клубился, словно живой, какой-то странный не то туман, не то дым. Антон мельком глянул и благоразумно отошел подальше, а Николай остался. Ну, что сказать? Любопытство сгубило кошку – это как раз про него.
Что-то ослепительно сверкнуло, и воздух расколол громовой раскат. Последнее, что помнил Коля, это разлетающиеся комья дымящейся глины и резкий запах озона.
Парни притащили его домой. Ни ожогов, ни следов электрического удара на теле Николая не оказалось, однако в сознание он не приходил целую неделю. Тётя Наташа, исхудавшая, с тёмными кругами под глазами, тихо и горько заплакала, когда он открыл глаза и попросил пить.
В сознание-то он пришёл, но это принесло такое… Периодически на Колю волной накатывалась жуткая головная боль, виски словно сдавливало клещами, а предметы перед глазами начинали раскачиваться и терять резкость. После каждого такого приступа он подолгу отлеживался в постели, – обессилевший, мокрый от пота, проклинающий свое глупое любопытство, едва не стоившее ему жизни. А еще он начал слышать странные голоса. Время от времени они плавно проявлялись, возникая из ниоткуда, и так же плавно исчезали в никуда. Похоже, шизофрения развивается полным ходом – больше ничем другим присутствие голосов в своей голове Коля объяснить не мог. Это было печально, и чего ждать дальше, он даже предположить боялся.
Однако постепенно приступы стали приходить всё реже, пока не сошли на нет.
Тётка не хотела лишний раз волновать контуженного молнией племянника, а потому почти ничего не рассказывала о том, что творится в посёлке. Николай только замечал, что порции еды становятся всё меньше, а круги под глазами тёти – всё темнее. Зато Антон, Санька и Миха, не забывавшие проведать друга, в каждый свой визит вываливали на болящего целый ворох новостей. И каждая из них была странной, неприятной, а то и просто страшной.