Я могу ссылаться на "знаки", на "совпадения", на "интуицию", придавая нашей связи мистическое, почти сакральное значение. Я сам не верю ни в какую эту чушь, но я знаю, как сильно они хотят в это верить. И я даю им эту веру. Я упаковываю наши отношения в красивую обертку духовности, исключительности, предопределенности.
Она начинает верить в нашу связь почти на духовном уровне. Это уже не просто роман, это – миссия, судьба, высшее предназначение. И это имеет колоссальные последствия для меня.
Во-первых, это возносит меня на недосягаемый пьедестал. Я – не просто мужчина, я – ее Родственная Душа. Это ставит меня вне конкуренции, вне критики. Любые сомнения или тревожные сигналы теперь кажутся ей мелкими, незначительными на фоне нашей "великой" связи.
Во-вторых, и это самое главное, она становится невероятно снисходительной и прощающей. Она готова простить очень многое тому, кто (как ей кажется) наконец-то увидел и понял ее истинную суть. Мои будущие (или уже настоящие) проступки – ложь, манипуляции, холодность, измены – все это будет преломляться через призму "он единственный, кто меня понимает". Она будет находить оправдания: "Да, он поступил плохо, но наша связь глубже этого", "Он просто сложный человек, но он видит меня", "Никто другой не поймет меня так, как он, поэтому я должна это вытерпеть". Это "понимание" становится универсальной индульгенцией для меня и главным аргументом для нее, чтобы оставаться рядом, что бы ни случилось.
Она цепляется за эту иллюзию понимания, как утопающий за соломинку, потому что потерять меня – значит снова погрузиться в пучину одиночества и непонимания, вернуться к ощущению, что она – невидимка в этом мире. А это для нее страшнее любых моих манипуляций.
Так создается мираж Родственной Души. Яркий, манящий, но абсолютно пустой внутри. Он соткан из ее собственных проекций, ее отчаянной нужды, ее готовности поверить в сказку. Я лишь умело дергаю за нужные ниточки, играю на ее самых глубинных страхах и желаниях. Я становлюсь для нее всем – зеркалом, эхом, спасителем, гуру, божеством. А на самом деле я – просто пустота, отражающая ее собственные иллюзии. Но пока она верит в этот мираж, она – моя. Полностью, безраздельно, на самом глубоком уровне ее обманутой души.
И вот, когда зеркало выставлено, отражение создано, иллюзия "родственной души" сияет так ярко, что слепит ее окончательно, переходим к следующему акту.