Шлю воздушный поцелуй смущённой экономике, и спешу к кофемашине.
– Ванилопа моя дорогая, у тебя ровно три минуты пока я наслаждаюсь порцией разбавленного кофеина.
Не очень люблю кофе с молоком, но ради будущего малыша перешла на капучино и прочие варианты. В принципе тоже довольно вкусно, особенно если готовит аппарат.
Уже добавляя в чашку с напитком пару ложек сахара, дёргаюсь от резкого возгласа Ярового.
– Земляникина, какой кофе?! Вам нельзя!
Часть капучино переливается через край, заливая мою руку и частично пол. Хочется сильно и долго материться, но мне же нельзя!
– Да что вы говорите!– цежу сквозь зубы и демонстративно в несколько быстрых глотков выпиваю оставшейся напиток.
Взгляд напротив режет своей острой голубизной, а плотно сомкнутые челюсти явно готовы сказать мне много нового о себе любимой.
Не обращая внимания на главного женоненавистника страны ставлю чашку в мойку, и подхватив оттуда тряпочку оттираю рука и край рукава, а потом в звенящей тишине убираю капли с пола.
Самое удивительное, что даже голос Лики не нарушает этой похоронной паузы. Бросаю быстрый взгляд в сторону девчули, она сосредоточено рассматривает свою пустую тарелку, а Варвара Петровна буквально всем телом вошла в открытый холодильник. Возникло чувство, что женщина себя туда на полочку собирается упаковать.
Откидываю тряпочку в мойку к моей чашке и пряча руки в карманы смело разворачиваюсь лицом к местному агрессору.
– Захар Пантелеймонович, я прочла ваш договор и свои отметки в нём тоже оставила. Варвара Петровна в ваш кабинет отнесла. Но я точно помню, что из большого многообразия имеющихся там пунктов выбор моего утреннего кофе там не наблюдался. Так что предлагаю оставить эту тему и прекратить пугать местное население грозным видом. На меня, если что, это не действует. Вы же читали моё личное дело?! И прекрасно знаете, где и как росла моя юная личность, так что в своё время я прошла психологическую и физическую атаку полным курсом.
Вру. Безбожно. Действует так, что пальцы, спрятанные в карманах, сжимаю в кулаки. Но только детство научило бороться до конца, а слабых бьют первыми. И Яровой бить меня не станет, если только словами, но и тут я вольна развернуться и гордо покинуть его дом. Договор я так и не подписала, найдя парочку пунктов крайне возмутительными.