Алекс лежал на постели из сухих листьев и сладко посапывал во сне. Миллисента проснулась еще до рассвета, присела рядом и спокойно наблюдала за этим сильным и красивым человеком. Какой он все-таки странный этот юноша, когда они были в черном лесу, так старался ее развеселить. А может просто не хотел показать свой страх? Хотя, опасность действительно существовала.
Ах! Если у них получится пройти реку, тогда появится, хоть маленькая надежда на спасение. Ведь не напрасно же она еще до заката собрала вечерний урожай купидий. Вдруг они пригодятся им в дороге.
– Алекс, вставай, – она нежно потрепала парня по щеке. – Нам пора.
– Хм, – он сладко потянулся. – Миллисента, еще рано.
Юноша открыл заспанные глаза, лениво протянул руку и погладил пышные волосы красавицы, а потом чему-то усмехнулся и в глазах зажегся давно забытый огонек страсти. Загадочно посмотрел на красотку и, по давно выработанной дурной привычке, не сдержался, наклонил ее голову к себе и со всей страстью и нежностью крепко поцеловал в губы. Видимо, девушка не поняла, что происходит и поэтому не сопротивлялась, что придало парню большей уверенности в своих действиях. Неожиданно он прижал ее к себе и начал ласкать это тело богини, быстро возбуждаясь от вожделения.
О, как же мы резки бываем иногда,
И трепета души совсем не замечаем.
Хотя и понимаем поздно, впрочем, как всегда:
То было счастье, что в пути встречаем!
– Что ты делаешь? – вдруг спросила девушка, чем привела разгоряченного парня в чувство. – Ты пытаешься меня съесть?
– Ха-ха-ха, – рассмеялся Алекс. – Ты что, никогда не целовалась?
Девушка с немым удивлением и смущением отрицательно покачала головой, хотя сама не поняла, почему ей это так понравилось? Юноше вдруг стало невыносимо стыдно за свои действия, и он даже слегка покраснел. «Что это со мной? – подумал он, потрясенный ее наивностью. – Неужели снова влюбился? Нет, не может быть. Это я-то, который вертел женщинами, как хотел, и бросал их, даже не задумываясь? Это они бегали за мной и признавались в любви. Я думал, что мое сердце уже навсегда покрылось ледяным панцирем и больше никто и никогда не сможет зажечь в нем искру любви. И вдруг на тебе… Ах! Ассоль! Прости меня, но, кажется, я снова слышу этот предательский зов, это сладкое томление. А может, мне просто показалось, что оно снова бьется?…»