Выдав Дарье полные приметы пропавших, сыщики поделили СИЗО. Дело в том, что именно эти изоляторы не любил никто из Главка. По долгу службы и Гурову, и Крячко часто приходилось бывать в подобных местах. Федеральная служба исполнения наказаний и Министерство внутренних дел всегда шли рука об руку, и работа одного обеспечивала работу другого ведомства, если говорить совсем грубо. На деле же сыщиков в изоляторах не любили. Там патологически ценили порядок и распорядок. Когда все фигуранты сидят себе тихонько по камерам в ожидании решения дела. А тут приходится вытаскивать заключенных, неважно, подозреваемых или уже осужденных и ожидающих этапирования, вести их в комнату для допросов – чаще всего это был обычный кабинет для свиданий, а потом всегда случалось что-то. Либо драка в камере, либо попытка побега, временами еще бывали попытки самоубийства. И кстати, третий вариант был не такой уж редкостью именно после допроса фигуранта, задержанного по тяжелой статье. Потому как, причинив вред своему здоровью, человек мог отлежаться в больничке и избежать дополнительных вопросов от ведущих расследование служащих Главка.
Гуров посмотрел на здание Бутырки. Вот именно сюда чаще всего ему и приходилось ездить, для того чтобы допросить очередного фигуранта по делу. И, кстати говоря, у Льва Ивановича сложились неплохие отношения с начальником изолятора Сергеем Петровичем. Точно так же, как у Крячко с директором Печатников. Именно эти места они и решили посетить первыми и собрать там побольше информации, пока Даша работала над поисками тел.
– Клюге, да. Я запомнил эту фамилию. Знаешь почему? – спросил Сергей Петрович Иващенко, когда они вышли в небольшой зимний сад, чтобы спокойно переговорить там. Сергей угостил старого знакомого стаканчиком кофе из автомата, и они устроились на скамейке.
– Фамилия необычная?
– Очевидная причина, да. Но на самом деле нет. Он был или есть, не знаю, это уже вы определяйте, математическим гением. Правда, очень тихим и скромным. Он тут нам и всю бухгалтерию свел в одну очень удобную систему и даже многим помогал с заданиями по математике. Очень интеллигентный, бесцветный, я бы сказал, с тихим голосом, робкий, но в его камере его почему-то любили. А в первой старались не замечать. Я, если честно, его потому и перевел к двум таким же тихим заучкам, что сидели они молча, каждый в свою книжку уткнулся, даже часто не сразу замечали, что обед принесли. Но цифры он обожал. Жонглировал ими так виртуозно, перемножал в уме огромные цифры, просто огромные. И ни разу не ошибся. Он словно весь мир раскладывал на какие-то числительные. А потом складывал обратно. Красиво у него все это получалось. И никогда ничего не просил, не жаловался. Его вообще не было слышно, повторюсь.