– Хотя допускаю, что это были не вы, а сообщение написали с вашего коммуникатора. Отпечаток пальца, скорее всего, взяли незаконным путём.
Я торопливо закивала:
– Да-да, у меня всё отобрали. И заявление то – не моё. Я смогу учиться дальше в Академии?
Док Бланк вздохнул.
– Хорошо, я передам адмиралу Леру, документы, скорее всего, придётся переоформить, а коммуникатор вам выдадут новый. Не ваша вина, что вы его лишились, но всё это займёт какое-то время. Бюрократия, сами понимаете. – Адам Бланк покрутил в воздухе растопыренными перепончатыми пальцами, показывая, что думает о бумажной волоките. – Собственно, мне тоже надо составить заявку на ваше лечение, Кристина, и я пытаюсь понять, насколько у вас глубокие провалы в памяти. Вы сами можете что-то сказать по этому поводу?
Я невольно пожала плечами. Спрашивать у человека, что он помнит о провалах в памяти, на мой взгляд, было так же странно, как уточнять у дальтоника, какого цвета океан.
– Эм-м-м, – протянула озадаченно, понятия не имея, чего от меня хотят. Всё, что перебирала в памяти, – то помнила, а чего не помнила – ну, понятно.
– Ну же, Кристина, сосредоточьтесь! – нахмурился док, всё ещё смотря на табло с кучей лампочек, диодиков и бесконечных чисел. – Я же вижу по результатам сканирования, что вмешательство в работу нейронов колоссальное! Пока мы не разберёмся с этим, я вас из медицинского блока не выпущу, так и знайте! В конце концов, в ваших же интересах вернуться к учёбе как можно скорее.
Мне совершенно не хотелось копаться в том, что со мной случилось на Захране, но миттар был таким требовательным, что пришлось смириться. Я напряглась, вспоминая последние дни и встречи с Крысиными Усиками. Чувство страха, безысходности и ощущение, что сходишь с ума, встали как наяву, а на табло дока несколько голубых огоньков приобрели глубокий баклажановый оттенок. Миттар удовлетворённо кивнул.
– Те дни, что меня продержали в лечебнице, помню смутно… Помню, что приходил мужчина, назвавшийся представителем Тайной Службы Защиты Захрана. Он расспрашивал о цваргах… Там был ещё второй… Завтраки на белых подносах помню и белые мягкие стены. – Я передёрнула плечами от отвращения. Кажется, этот цвет я теперь до конца жизнь буду не любить. – Ещё комнату с электрошоком. Но вот после неё – ничего. Просыпалась всегда в личной комнате.