Гирд хмыкнул и деловито скрестил руки на груди.
– Действительно. Бастиаан никогда так не грубит лучшим друзьям.
– Чего я не делаю? – в кухню вошел Бастиаан и, завидев, как я жадно опустошаю бутылку воды, недовольно насупился.
– Я тут о старой песни, – отозвался Гирд, с открытым любопытством смотря то на брата, то на меня. – Говорю, что ты не такой грубый, как этот недоумок.
– Чего? – всполошился Бастиаан. – И кто тут грубит, ублюдок?
– Определенно, я поспешил с очередными выводами.
– Не напрягайся, – смягчился Бастиаан настолько, что оскалил зубы. – Водички попьешь?
– Нет. Желчи мне достаточно, спасибо.
– Ты чего пристал к моему другу? – я вернул недопитую бутылку в холодильник. – Благодаря только ему я еду на фестиваль.
– Гирд, обожаю тебя, – но бросил Бастиаан это так, что Гирд весь скривился.
– Обойдусь, пожалуй.
– Мы сегодня едем на этот долбаный фестиваль или нет?! – потерял я терпение. – Что-то мне уже охота завалиться в кровать и проспать остаток дня.
И ни капли не лукавил. С большим удовольствием позволил бы пострадавшему телу и рассудку отдохнуть, нежели тащиться в такую даль, где шумно и многолюдно. При моем состоянии сейчас это казалось пыткой.
– Едем, – бодро отозвался Бастиаан. – В самом деле, пора выдвигаться.
Прихватив куртку и шлем, он покинул дом последним и запер входную дверь на ключ. Я завел мотоцикл и натянул шлем, пока Гирд застегивал куртку и надевал перчатки.
Бастиаан оказался рядом, и я по привычке застегнул ему куртку, пока он надевал шлем. Быстро устроившись позади меня, он нетерпеливо ухватился за мою куртку.
– Поехали! – приглушенно приказал он, пока я справлялся с перчатками.
– Да-да… Заткнись!
«Хонда» Гирда рванула первой, и спустя мгновение я пустился следом. Бастиаан приник плотно к моей спине и крепко ухватился за торс, зная точно, что я выжму максимум из нашего мотоцикла.
Дороги оживились, машин копилось привычное количество. Но, струясь между ними, мы задерживались только на светофорах, пока не выехали на магистраль. Эти дороги обожал больше всего. Ничем несравнимое удовольствие от вождения спортбайка стерло даже воспоминания утреннего происшествия. Словно ничего и не случилось, тело и сердце реагировали только на скорость и ветер. Это был тот поток, в котором я растворялся без остатка.
Брат был почти неощутимым, ничем не отвлекал меня от дороги, и поэтому любил чувствовать его за плечами, знал, что одно лишь сейчас его терзает – желание занять мое место за рулем.