Оскалившись, как самая доброжелательная гиена, он вышел из комнаты. Рискнул поискать туалет и, едва выйдя в коридор, как вспомнил всю планировку дома.
Решил принять душ и, пока раздевался, пытался расшевелить мозги, невольно несколько раз останавливаясь, чтоб разглядеть синяк. Никак не мог вспомнить, когда и как им обзавелся.
Принимал душ с чувством, что растекаюсь жижей. Но мне стало лучше, тело начало шевелиться резвей, суставы и конечности оттаяли. Вот только голова не прояснилась до конца.
Спустился на первый этаж весь в размышлениях о синяке. Экстремальное занятие при моем состоянии. Так и ничего не вспомнив, нашел Вэнса и попросил чистую футболку.
Тот резво отыскал для меня по размеру вещь, но один ее вид подкатил к моему горлу ком тошноты. Он явно потратил много сил, чтоб найти ее и приберечь для такого случая. В пестрой раскраске, с принтом мультяшного белого зайца, облизывающего длинным языком рыжую морковь.
– Я скажу судье, что это была самооборона.
– И не надейся на отягчающие обстоятельства, – он расправил полы, участливо желая помочь. – Я же так старался. Как только увидел, сразу мелькнула мысль – ты будешь в ней выглядеть великолепно. Посмотри на эти ушки!
– Я это не надену.
– О, еще как наденешь. Давай, расправляй ручки.
– Нет. Сначала в гроб…
– У меня для тебя много подарков, готовых выразить мое отношение к твоим редким звонкам и напоминаниям о себе. Так что решайся – или футболка, или все остальные подарки.
И я выбрал футболку. Надел сам и быстро, потому что знал – от его подарков меня сразу унесут в смирительной рубашке.
Вэнс довольно улыбнулся.
– Теперь в этой очаровательной футболке иди готовить завтрак, зайка.
Решил хотя бы попытаться и прибить на хрен. Замахнулся на него, но не рассчитал того, что Вэнс неизменно отличался деятельным и бодрым состоянием тела, нежели мы все после пьянки. Впрочем, я никогда не видел, чтоб Вэнс страдал похмельем.
Поймав мой кулак, он больно выкрутил мне руку и зажал в захвате вместе с моей шеей. Честное слово, демон.
– Возмутительно! В моем доме, в моей одежде…
– Да-да, я понял.
– И?
– Прошу прощения.
– Искренне?
– Искренней не бывает. Отпусти зараза, больно.
Он отпустил мою руку, но больно треснул по уху. Всегда было тяжко сталкиваться с его недовольством.
Направился в кухню и обнаружил несколько из друзей. Все вяло потягивали кофе и воду, не даваясь долгому разговору, явно его не в состоянии осилить. Но мою футболку оценили истошным, наглым смехом.