Бастиаан зловеще рассмеялся и с топотом поднялся на второй этаж.
– Зараза!
Уселся на диване в гостиной, достал телефон и принялся подбирать слова, самые убедительные и не вызывающие подозрения. Но все равно знал, что отец без особых усилий выведет меня на чистую воду. Никогда не мог ему лгать и поэтому даже не старался. Один его долгий, тяжелый взгляд вынуждал скрежетать зубами и зарываться в землю в попытке спрятаться.
Трижды затянулся глубоким вдохом и трижды на выдохе задохнулся.
Быстро поискал по контактам его номер, нажал на вызов и прислонил телефон к уху, не дав себе времени передумать.
Отец ответил, как всегда, на втором гудке.
– Слушаю.
От его голоса разбежался целый табун мурашек по моей спине. Этот голос никогда не повышался, но умел тянуть такие паузы, а порой говорить так проникновенно, что могли дать трещину и кости.
– Здравствуй, папа. Занят?
– Жду твою мать. Решили сходить на ужин.
– Здорово. Как мама?
– Почему бы тебе не звонить ей лично для осведомления о состоянии ее здоровья и настроения?
– Не сердись, вот в воскресенье вместе приедем.
– Бастиаан уже сказал. А я ждал, когда же ты наберешь меня. Что у вас?
– Да ничего такого! – наши повадки с братом каждый раз выдавали нас с головой, на что влиять мы, к сожалению, не могли. – Всего лишь хотим покататься по Ваалу.
– Яхту, значит…
Застыл в ожидании, напрасно силясь придумать что-нибудь убедительное. Отец не терпел напрасный треп, требовал емкого и краткого объяснения и был краток в ответ.
– Сколько вас будет?
– Ну… Немного.
– Сын, твоя мать уже спустилась со второго этажа и смотрит на меня с недовольством. Знаешь, что этот взгляд очень выразителен? Покороче!
– Десять.
– Тогда без алкоголя.
– Как ты себе это представляешь? – искренне возмутился я. – Жестоко.
– Представлю я себе так: десять юнцов, пьяные вдрызг, будут на яхте без присмотра и контроля.
– Я ручаюсь, что все будет хорошо. Ты ж меня знаешь.
– Вот именно! Тебя к штурвалу не пущу, даже не обсуждается.
– Но папа…
– Нет, и точка.
– Я пить не буду! Обещаю.
– Зато курить – точно. Нет, Тид, ты потерял мое доверие.
Единственную неосторожность отец не мог мне простить уже несколько лет. И, видно, не собирался.
Еле усмирил припадочную злобу на себя.
– А если уговорю Чоки?
Отец задержал короткую паузу, что благополучно нагнала на мою душу еще больше жути.