Важное для неё послание лежало в ящике прикроватной тумбочки, поэтому она его не увидела, когда обходила квартиру. Сглотнув внезапно образовавшийся ком в горле, Алина, наконец, открыла письмо. Кроме греющих сердце откровенностей её нежного генерала и плана дальнейших действий, касаемых новой временной работы, а также людей, к которым можно было при необходимости обратиться, там снова были прописаны инструкции по безопасности, варианты передвижений и напоминания о минимизации круга общения, а также чёткий контроль предоставляемой им информации о себе. Внимательно читая, будто заново осознавая происходящее, уже начиная более плотно включаться в эту странную «игру», Алина структурировала полученные данные и запоминала необходимые детали. Все письма полагалось уничтожить без какой-либо возможности восстановления.
В том же ящике в глубине находился телефон с симкартой на новое имя и новый паспорт. В телефоне не было фамилий, только четыре номера. Согласно письму, первый принадлежал полковнику Михаилу Степановичу Каргину. Второй – капитану Журбину Ивану Фёдоровичу, учителю Рартнера, который работает в районном управлении, где ей и обеспечили место под прикрытием. Третий – Георгию Дрожину, бывшему сослуживцу и владельцу фитнес-клуба, куда она могла по желанию ходить. А четвёртый она и сама прекрасно знала наизусть уже давно. Этот телефон принадлежал главврачу клиники, где она наблюдалась вот уже несколько лет и где ей проводили операции ЭКО.
Алина стойко переживала не только особенности выбранной специализации, странные, глубокие и запретные чувства к Юрию Латынину, но и свою несостоятельность как женщины. На сегодняшний день не прошло и двух недель с того момента, как они вернулись из питерской клиники Самуила Яковлевича Штоффа. Но шансы и сейчас всё так же были минимальны, и от разу к разу надежды почти не оставалось. Доктор не мог объяснить, с чем это связано. По всем показаниям оба они были вполне здоровы, соответственно, ничего не должно было им мешать. И Алина, стиснув зубы и подавляя все деструктивные, раскалывающие сознание доводы своей неполноценности и своей вины, вновь решалась на этот шаг. Таким образом, на данный момент всё складывалось так, что её временный переезд в Питер совпадал с подходившим временем приёма по результатам недавнего протокола ЭКО.