Не влюбился, видать, в меня тоже.
Ну и ладно! Он тощий и хилый…
Не идёт ему синий камзол,
Не владеет во Франции виллой
И, должно быть, тупой, как осел!
Я нажарю картошечки с салом,
Заварю себе чай из пакета…
Что мне, дуре, колхозников мало,
Что влюбилась в почтенное «это»…
Завалюсь я к Семену из пятой,
Жарким взором его окачу —
Потерял меня ирод проклятый,
Я сегодня Семена хочу!
___________
Еду в маршрутке. Напротив входа – совершенно бестолковая реклама лазерной эпиляции зоны бикини: полуголая барышня держит половинку грейпфрута аккурат так, чтобы был очевиден глубокий символизм идеи.
Спиной к водителю сидит парочка юных влюбленных. Слушают музыку и жмутся друг дружке. Знаете, почему жмутся? Потому что наушники у них проводные. А ведь это уходящая романтика. В век аэрподсов и иже с ними тихо уходит очарование момента, когда ты вынимаешь наушник, протягиваешь его другому и под этим невинным предлогом подвигаешься чуть ближе. Смотрю на парочку, думаю об этом и улыбаюсь – дело наше живет.
Рядом со мной сидит женщина. В зрелых годах, крупная такая, важная, со строгой сумкой, чтобы документы носить. Достает телефон, звонит мужу и мяягонько так, ласковой лисонькой молвит: «Сережа, Сереженька, я в маршрутку села, подкопай там картошечки на ужин. Приду пожарю. А знаешь, можешь и помыть, чтобы побыстрее было и почистить, я как раз пока доеду, она уже и пожарится. Поужинаем вместе. Только хлеб не купила: свежего не было. Ты сходи, пока я еду. И селедочки можно купить. К картошечке самое то будет. Ну, давай. Целую. До встречи».
Кладет трубку, а я ушам не верю: разгон от «подкопай картошки» до полноценного ужина – 3 секунды. А что так можно было?
Выхожу из маршрутки, достаю телефон, собираюсь звонить… Вспоминаю, что уж несколько лет, как в разводе. Ладно, думаю, побуду ласковой лисонькой в другой раз, а пока… Куплю картошки. И селёдки, а то от таких речей че-то шибко аппетит разыгрался.