– Я Тони. А это Семь. Одна из первых. Так что будь с ней повежливее.
– Я уже это уяснил. – скованно сказал мышка.
Она хмыкнула, но ничего не ответила. Тони развернулся и рявкнул: – Спайк! – Из толпы тут же выскочил парень – не старше шестнадцати, худощавый, но ловкий.
– Это наш новенький везунчик. – Тони хлопнул мальчишку по плечу. – Прибежал циклов шесть назад, теперь примерно знает, что где лежит. Будет твоим проводником.
Спайк нервно кивнул. – Есть, сэр.
Толпа постепенно разошлась, каждый возвращаясь к своим делам. Мышонок перевёл дыхание. Он понял одно: в этом месте ему ещё многое предстоит узнать.
– Медик у нас на минус третьем, – небрежно бросил Спайк, отмахнувшись рукой. Они петляли между палатками торговцев, до краёв набитыми хламом и вещами, потерявшими цену, но всё ещё хранившими память. Здесь всё продавалось по бартеру – звонкой монеты давно никто не слышал. Мышонку предложить было нечего, потому он и не задерживался у прилавков, безмолвно следуя за юрким проводником. – Как ты добрался до школы? – спросил он, стараясь не терять его из виду.
– Помню… только темноту. Ни зги, – Спайк говорил, не оборачиваясь, шаг его оставался лёгким, как у мальчишки, выросшего среди теней. – Вдруг услышал голоса – далеко, глухо. Побежал на звук. Повезло – это были Искатели. Они и привели меня. Охота тогда уже закончилась, всё было тихо… – Он усмехнулся и толкнул ржавую дверь, ведущую к лестнице. О безопасности тут даже не мечтали. Перил не было вовсе, ступени из бетона местами раскрошились – в щели без труда провалилась бы нога. Повсюду висели масляные лампы, их тусклый, но живой свет струился по стенам, отгоняя мрак. Пять этажей вверх. И столько же вниз. Каждый уровень был отдан под свою цель: на минус втором – спальные комнаты, превращённые из старых кабинетов. В каждой жили по трое, каждый уголок – отражение личности, хранитель уцелевших мелочей. На минус третьем начиналась «жизнь»: медпункт, мастерская, кухня. Другие двери были без названий – но каждый местный знал, что за ними. Спайк толкнул дверь медпункта, влетая с такой лёгкостью, будто был дома. Громко, во весь голос он выкрикнул:
– Медик, у нас новенький!
Эхо его слов пронеслось по комнате, взбудоражив тишину. Из-за ширмы вышел молодой парень – чуть старше Мышки, в белом халате, наброшенном поверх мешковатой чёрной одежды. Он двигался лениво, будто никуда не спешил, как человек, привыкший к неожиданным визитам. В его руках была старая, потрёпанная книга – он аккуратно закрыл её, отложил в сторону и, наконец, поднял взгляд на Мышонка. Глаза у Медика были спокойные, почти безмятежные – как у тех, кто видел слишком многое, чтобы удивляться чему-то ещё. Медик окинул меня долгим, цепким взглядом – будто сканировал не внешность, а душу. Его лицо было измождённым, осунувшимся, но не слабым – скорее, уставшим от правды, которую он знал слишком хорошо. В глазах – стылый блеск льда, хищный и холодный, но в самой глубине теплилась искра. То ли профессиональный интерес, то ли сдержанная насмешка.