– Садись, солдат. – Голос вроде знакомый. А может, это потому, что давно не слышал родного вологодского говорка, и вот теперь каждого встречного-поперечного готов признать за родню.
Опрокинулся в сено, и поплыли над головой облака высоких сосен с шапками застарелого снега на могучих лапах.
– Ну, как тут живёте? Как новая власть? – спросил подводчика, которому и самому не терпелось поговорить с попутчиком, тем более с солдатом.
– Что ж, живём, в долг не просим, – уклончиво ответил тот. – А что до новой власти… Она, может, и правильная. Свой брат, мужик, в волостных начальниках. Да только не крепко она на ногах стоит, эта самая советская власть. Ноги у неё дрожат.
– Это как же? С чего ей, нашей власти, дрожать? Власть народная, на своей, народной земле…
– Так-то оно так, – опять неопределённо согласился подводчик, – да только подламывают ей ноги, этой самой новой власти. Может, и ничего, устоит. А может… Так что это ещё вопрос.
– Какой вопрос? В Петрограде всё уже и решилось. Или ты не слыхал?
Мужик усмехнулся:
– Слыхал, слыхал. В Петрограде ухнуло, а у нас отозвалось… Но что из этого выйдет, ещё на воде писано. Моё дело сторона. Мне что ни поп, то батька. Моё дело крестьянское – пахать да сеять. В Питере, может, и ясно всё как божий день, а у нас края лесные, глухие… Многие на новую власть своё мнение имеют. Ты, служивый, вижу, большевик? Или агитатор?
– Да нет. Пока ещё просто сочувствующий.
– Ну что ж, и это тоже должность. По нынешним-то временам. Только я тебе вот что скажу. Парень ты молодой. Подумай, кому сочувствовать. А лучше пока осмотрись. Там и ясно станет, сочувствовать этой власти или пока подождать.
Лошадь шла ходко. Добрая, сытая, она легко несла широкие пошевни. Упряжь тоже добротная. Должно быть, подумал Конев, и дом у него такой же прочный, основательный, с вековым духом дедовской сосны. И хозяйство под стать. В хлевах скотина, в чулане хлеб, замороженные бараньи туши да кули намороженных на всю зиму пельменей. А город голодает…
Начал расспрашивать подводчика дальше. Но тот, оглянувшись, только покачал головой:
– Здорово ж тебе, служивый, агитаторы голову заклумили. Вот скоро приедешь в своё Лодейно и сам всё увидишь.
Увидел. Услышал. Стал больше понимать, что столица – это одно. Там – сила. Там и на штыках власть можно поднять и удержать. А тут…