Но еще большее удивление Нина испытала, когда проследовала к маленькому журнальному столику меж двух кресел и увидела в одном из них… Женщину лет двадцати – высокую, необыкновенно худую и привлекательную. Она пила эспрессо из крохотной кружки. У нее был пустой взгляд, и Нина хотела было подумать, что это какая-то девица легкого поведения, которую он снял на ночь, но во всей манере Грейвуда по отношению к незнакомке чувствовалось уважение, как будто он не первый день знал ее.
– Стефани, может быть, ты пересядешь на диван в спальне? – Спросил Грейвуд деликатно и даже не представил Нину ей.
– О нет, мне уже пора.
Стефани отнесла чашечку на комод и пошла к выходу, Грейвуд же любезно проводил ее до двери. Быть может, они обмолвились двумя фразами на прощание, но Нина ничего не расслышала.
Она чувствовала, что глаза ее так и пылали сейчас, а губы то и дело пытались растянуться в насмешливой улыбке. Но если рот Нина могла контролировать, то взгляд! Он выдавал ее с потрохами. Вчера она только предполагала, а сегодня была уверена: Грейвуд так сильно ненавидел ее, Софи – или Нину, неважно – что былой интерес просыпался в нем.
Быть может, он сам того не осознавал, быть может, сопротивлялся этому… Дело было в том, что Нина ни на миг не сомневалась, что он подстроил всю эту ситуацию. Что это была за девушка? Из Лондона он вылетел один. Если бы он подцепил ее в баре, то почему был так любезен с ней? Почему не чувствовалось, что это была женщина на одну ночь?
А если это была его подружка, но она прилетела позже, то она бы жила с ним в одном номере, и ей некуда было бы пойти в восемь утра. Ведь так?
Нина поняла, что ее распирает от этого открытия, что ей не терпится рассказать обо всем сестре. Но нужно было слушать Дональда и опускать глаза, чтобы он не понял, что она обо всем догадалась.
И в то же время в воздухе повисла странная тяжесть – чувство того, что он унизил ее присутствием любовницы в номере. Ведь сама Нина, как и Софи, была намного старше незнакомки. Она не обладала модельными формами той особы. Грейвуд как будто хотел сказать этой сценой, что его уровень теперь намного выше, и что и Нина, и Софи уже никогда не смогут привлечь его внимание.
Нина почувствовала себя старой и непривлекательной даже несмотря на то, что умом понимала, что вся ситуация подстроенная! И в то же время эти болезненные переживания перемешивались с мыслями о том, что Дональд просто расписывался в своей беспомощности, что он решил такими странными способами завлечь Софи, то есть ее, Нину.