Единственный мой шанс спастись – скрыться от них.
Я понимаю это, пытаясь взглядом найти безопасное место, но кажется такого в этом городе просто нет… Всё однотипное.
Из-за плохого самочувствия в целом голова соображает запоздало.
Ноги заплетаются, а дыхание срывается в хрип. Каждый вдох обжигает легкие, словно я глотнула раскаленного воздуха.
Серые стены домов нависают надо мной, словно надгробные плиты. Здесь темнее, и, может быть, это даст мне преимущество.
Проскальзываю внутрь другого здания, которое высотой в три этажа, и стараюсь двигаться как можно тише. Замечаю узкий проход, заваленный обломками, и достаю фонарик из рюкзака, чтобы понять есть ли там обращенные.
Вижу лишь темноту.
За секунды принимаю решение, что темнота лучше, чем твари, поэтому лезу в узкий проход и иду по нему, чувствуя, как стены будто бы сжимаются.
Стараюсь выровнять дыхание, подсвечивая фонарем собственный путь.
Уже дальше спустя время вижу, что проход расширяется, и я попадаю в то, что когда-то было офисом.
Кажется, это место почти не пострадало.
Мебель на вид целая, лишь часть из неё перевернута, словно кто-то забаррикадировал место, откуда я сейчас вышла, а после, как убедился в безопасности, покинул эту комнату.
Решаю, что это хорошая идея и поступаю также, немного начав шуметь.
Пододвигаю офисный стол, на который сверху ставлю стулья и отхожу к самой дальней стене, садясь у неё и подсвечивая фонарем всё остальное пространство.
Здесь нет окон, поэтому мой украденный фонарик является единственным источником света. Слои пыли есть не только на мебели, но и на полу. Даже где я только что ходила, то остались отпечатки от моих ботинок. Запах затхлости и сырости проникает в легкие.
Свет фонарика скользит по стенам, выхватывая из темноты обрывки плакатов, пожелтевшие фотографии, графики, утратившие свою актуальность.
Легкий шорох заставляет меня вздрогнуть. Пытаюсь определить его источник, но понимаю, что это не отсюда, а там, откуда я только что пришла.
Замираю и кладу фонарик на пол, чтобы закрыть себе рот ладонью.
Теплое дыхание врезается в руку, когда я лишь смотрю на проход, молясь, чтобы оттуда никто не появился.
Я в тупике. Если пожиратели проникнут сюда, то я умру.
Сижу так, кажется, несколько минут, возможно, и дольше, теряясь во времени.
Слышу их даже отсюда. Крики и рычание то приближаются, то отдаляются. При каждом новом звуке лишь бесшумно вздрагиваю.