Начни с двенадцатого стула - страница 12

Шрифт
Интервал


А тем временем Лиза бежала по улице, глотая слезы на ходу. Она думала о своей счастливой и бедной жизни. «За пазухой» у мужа и в быту: «Ах, если бы еще стол и стулья – это было бы богатством обоюдным».

Как ей есть сейчас хотелось, в мыслях куры завертелись. Бутерброд с икрой купила и, краснея, проглотила. Лиза вытерла платочком рот и смахнула крошки. Стало как-то веселей и смешно немножко. Домой идти ей не хотелось, и она музеем загорелась. Двадцать копеек болталось в кармане, и этого хватило до финала. Ноги где-то минуты за три в помещение ее занесли.

На грани двух миров проходит борозда. Она сопоставляет два разных образа. Мир нынешних лакеев, живущих в забытье, довольные матрацем, портретом на стене. Их престарелой бабке, живущей в нищете где-нибудь на юге, а может, в полынье.

И мир богов от солнца, кто жил лишь для себя, имея то богатство, что в сказке короля. Мир ненасытной жадности и алчности господ. Тот мир богатых отроков был как упрек веков. Все возводилось в рамке музеев и столиц. И люди восхищались твореньем без границ. Это были комнаты, поставленные павловским ампиром, мебелью чудесной, успокаивающей взгляд вампира. Лизу сразу поразил стол морских дальних глубин. Это был не стол, а площадь Театральная. А пара-тройка лошадей как десяток мелких вшей. По углам стояли кресла, и на них висело солнце. Отдыхали в полдень жаркий в персиковой тесноте колоннад ряды в огне. Посетители блуждали, словно козы на лугу. Каждый блеял про себя: «Ну и жизнь у них была!»

Дивясь и млея, Лиза вниз посмотрела. Там, в соседнем зале с гордой головой блуждали Бендер, и старик-папаша плелся, будто не ел каши. Тут уж Лиза разогналась и к знакомым вмиг пробралась. Она бежала мимо залов и эпох. И наконец-таки наткнулась на двух искателей дров.

– Здравствуйте! – сказала Лиза.

На лице их была мина: еще несколько минут – и взорвется все вокруг.

– Ладно, мы провинциалы, – сказал Бендер торопливо. – Ну а вас как судьба прям к нам в руки занесла?

– Я поссорилась с супругом и теперь брожу одна, как опасная чума.

– Ну, покинем этот зал, – коротко Остап сказал.

– А я его не посмотрела, – сказала Лиза, не краснея.

– Начинается, – шепнул Остап на ухо Ипполиту.

И, обращаясь к Лизе, ей сказал:

– Смотреть здесь совершенно нечего. Упадочно-бандитский аморал.