– Как скажете, – засуетилась сестричка, выбегая из палаты. Я слышала ее крик в коридоре: “Принесите веревку? Где у нас веревка?!”.
А для себя я отметила, что веревку нужно купить для каждой палаты. Мало ли, как отреагирует человек на пробуждение. Да, недочетов в нашей работе было достаточно много. Но мы очень старались все предусмотреть.
– Вы можете идти к дочери, – заметила я. – Спасибо вам за то, что вмешались. Примите мою искреннюю благодарность.
– Нет, я пока посижу здесь. Он может еще и очнуться, – произнес генерал. – К своему несчастью.
– Я полагаю, что алкоголь еще не выветрился, а он меня просто с кем-то перепутал, – заступилась я за пациента.
– Прекратите оправдывать его! – прорычал генерал. – Такому нет оправдания!
Сестричка вбежала с мотком веревки.
– Так, надо бы его погрузить на кровать, – выдохнула я, вставая с места и откладывая полотенце.
Я стала вязать грубые загорелые руки, как вдруг послышался голос генерала.
– Отойдите, – произнес он с какой-то беспощадной твердостью. – Вы что? Не видите, что это бывший каторжник? И ему ваши веревочки до одного места!
Я смотрела на руку, видя магическую татуировку, которая красовалась поверх затертого клейма. Впрочем, догадаться было несложно.
Генерал ловко скрутил его и собирался бросить на кровать, как вдруг я вмешалась.
– Осторожней, – попросила я. – Швы могут разойтись… И снова откроется кровотечение.
– Да хоть бы и так, – усмехнулся генерал. – Он это заслужил!
– Нет! Если швы разойдутся, мне придется перешивать его снова. Если я этого не сделаю, он умрёт! – строго ответила я. – А я не позволю ему умереть! Он решает, как распорядиться своей жизнь. Но чтобы он мог решать, встать на путь исправления или нет, я должна ему эту жизнь сохранить!
– Я бы не стал бы на вашем месте давать ему шанс! Такие, как он, его просто не заслуживают! – бескомпромиссно заявил генерал.
– Если судьба распорядилась так, что он попал к нам, а не умер на улице, то, значит, у судьбы есть на него свои планы, – улыбнулась я. – Эта мысль всегда меня утешает.
Словно идя на компромисс со своими принципами, генерал с осторожностью положил буйного пациента на чистое белье. При этом взгляд его стальных глаз выражал такую степень презрения, что я бы точно не выдержала такого взгляда.
Генерал привязал пациента к кровати, а потом отряхнул руки.