– Я поняла вас, – сказала Вера, не дрогнув. – Можно номер телефона вашей компании? Если ничего не найду, то я готова и уборщицей пойти.
– Вот, пожалуйста. Только не тяните с решением, у нас, знаете ли, и вакансия уборщицы востребована, – блондинка улыбнулась. И непонятно было, чего в этой улыбке больше: насмешки или поддержки.
Вера вышла из новенького офиса, окунувшись в осеннюю сырость. «Есть еще пекарни, недавно новая совсем открылась, может туда возьмут, – подумала она, – ну и что, что жарко, зато деньги будут».
Но в пекарне не было ни одной свободной вакансии, и Вера, желая сэкономить, не поехала на автобусе, а пошла пешком. Она уже неделю безуспешно пыталась устроиться, но тихой работы в светлом, теплом офисе никак не находилось.
Прошло два дня, как она была на почте, взяла письма (всего три письма), которые пришли после выхода журнала, в котором была ее фотография с надписью: «познакомлюсь».
Она сама не могла понять, как решилась на такой шаг. Наверное, от безысходности, и в то же время, от желания, найти в этой переписке что-то обнадёживающее, ну должны же быть какие-то перемены к лучшему.
Снова тот же двор, снова унылая осенняя картина, окрики Пашки-фонарщика. «Интересно, сколько ему лет, – подумала Вера, – вот ведь, не работает давно, на что живет, непонятно. Наверное, мать снабжает».
Вера вспомнила про свою маму, еще молодую, но с больными ногами, стало неуютно и тяжело на душе. Хотелось помочь матери, вырастить сына, да и о себе подумать. А получается какая-то беспросветность, или может такой период в жизни, и всё это надо пережить. А что дальше? А дальше неизвестность, пугающая Веру.
Вечером, вспомнив про журнал, снова пошла на почту, вдруг еще письма пришли, потому как те три письма, начав читать, выбросила сразу, как-то даже и читать их было стыдно и неприятно. Она даже отчаялась, подумав: «неужели все письма такие будут?»
Забрав еще два письма, подумала: – Не густо, – и сразу как-то грустно стало. Первое письмо терпеливо дочитала до конца. «Спасибо, что хоть возраст не скрывает, – подумала она, – как раз в дедушки мне годится».
Во втором письме два листка были старательно исписаны, заметно, что человек старался, может даже переписывал несколько раз, чтобы почерк был понятен.
«Здравствуйте, дорогая Верочка! Простите, что обращаюсь к вам именно так (очень вы милы на фотографии). И так молоды и прекрасны. У вас такие глаза (ищу слова, чтобы сказать о ваших глазах, они как будто в душу мне заглядывают. Хотя, что вам моя душа… я лучше вам о море расскажу, каким оно бывает ласковым в минуты затишья и каким жестоким, когда начинается шторм. Мне кажется, в вашей жизни сейчас шторм… Но, милая Верочка, поверьте, это временно, это все пройдет, верьте, обязательно пройдет.