Кругом лишь суета и лица –
Вернуться б поскорей домой.
Их самолет взлетит как птица
И понесется в край родной.
Отец на трап взошел с мальчишкой,
И мыслит: "Что ж, Хеопс, пока!
Чрез пять часов, жена, с сынишкой
Мы прилетим издалека.
И Питер снова встретит ветром,
Несущимся со льдов Невы.
Пусть Шарм-эль-Шейх обдал нас летом,
Здесь под ногами нет листвы".
Вот все уселись, пристегнулись,
Стюард инструкцию прочел.
Пилот завел – чуть встрепенулись.
Тот был уверен – все учел.
И лайнер тронулся по взлетной,
Под триста скорость вмиг набрал.
С улыбкой самой беззаботной
Сынок отца руку сжимал.
Он думал: вновь увидит маму,
Друзей с округи, школьный двор.
Сулить ничто не смело драму,
И только гулко выл мотор.
Шасси от взлетной оторвалось,
И аэробус в воздух взмыл.
Ну, что с того, тряхнуло малость –
По небу лайнер вдаль поплыл.
На север! К матушке-России –
К родным лесам, полям, домам.
У моря вдоволь погостили –
Уж скоро, скоро будем там.
Но вдруг пилот прервал мечтания
И твердо: "Пристегнуться всем.
Без паники и без отчаяния.
Мы – на Каир иль Вифлеем".
Тут лайнер резко накренился –
Помчался вниз, войдя в пике.
Сынок тревожно прислонился
К отцовской дрогнувшей руке.
Салон взорвали гомон, крики –
Смешалось все с ревом турбин.
"Умрем!" – вопил один так дико,
Другой признался ей: любил.
Роптали женщины, рыдая,
Жались к плечам своих мужей.
Те обнимали: враз, родная..
А самолет – уже, уже.
Сынок отца спросил тихонько:
"Ведь к маме мы, а это сон?"
Отец на сына глянул горько –
Из уст его донесся стон.
Лишь две минуты срок паденья,
С радаров лайнер тот пропал.
Пусть вечность длилось то мгновенье,
Конец и ей – в горах напалм.
В пустынной местности Синая
На два куска разорвало.
Все лица те, в огне сгорая,
Спеклись под кровью и золой.
А мать ждала в аэропорте.