– А мы разве не будем трапезничать вместе с княжной? – поинтересовался Таргитай, тут же сворачивая и отправляя в рот десяток блинчиков. Щеки раздулись, как у хомяка, он принялся жевать, громко чавкая.
Проводившая их в палату служанка ухмыльнулась, мужчины всегда голодные, а богатыри – так в вообще, сказала:
– Так ужинать с княжной – вечером, а это вам перекусить с дороги. Чай, проголодались, добрые молодцы.
– Шпашибо, – произнес невр с набитым ртом. – Мы такие голодные, такие голодные…
– Бедненькие, – посочувствовала девка. – Видать, вообще не ели, пока странствовали да совершали подвиги?
Дудошник прочавкал что-то невразумительное. Служанка улыбнулась ему, как бы невзначай поправила сарафан, там, где грудь натягивает яркую ткань, и ушла, вновь бросив на богатыря горячий намекающий взгляд – мол, если потом захочется сладенького, только позови.
Таргитай опустился на широкую лавку за столом, кивнул Нестору, чтобы не стеснялся. Они принялись жрать в три горла, уничтожая все, что принесли. Блюда одно за другим исчезали, превращаясь в груду костей. Мясо поросенка оказалось жестковатым, словно не поросенок вовсе, а старый и битый жизнью хряк. Но Таргитай все равно смолотил, как с голодного края, оставив Нестору четвертушку, а сам еще и выбил из костей сладкий мозг и высосал все до последней капли.
– Мы ж недавно ели, – напомнил Нестор, правда, уплетая блинчики, как не в себя, запивая квасом из кувшина и закусывая пирожками.
– Есть надо часто, – сказал Тарх со знанием дела, громко чавкая. – И понемногу. Если попал на пир, то – понемногу всего. И – часто. А когда пир закончился, можно, уже, наконец, и поесть как следует. Придавить это все. Так завещал один волхв, мой друг, а волхвов надобно слушаться. Есть два или три раза в день – это же пытка нечеловеческая. И для здоровья вредно. Не зря же говорят, что худой означает – больной.
– Как ты, что ли? – уточнил Нестор недоверчиво, указывая пальцем на его плоский живот в валиках мускулов. – Вон какой худой.
Невр кивнул:
– Не совсем, но почти. Что-то вроде. Как бы да, если только не. Словом, мне надо есть побольше. Чтоб сил набраться.
Когда, наевшись, отвалились от стола с распущенными поясами, Таргитай опять достал дудочку. Он принялся доделывать новую песню, пробовать на разные лады, подгонять слова половчее, переставлять местами куплеты, чтобы звучало красивше, проникновеннее.