Ну да, соврала! А как ещё отвадить навязчивых чужих тёток, которые уже запустили руку в денежный карман сироток? Женщина думала, что подросток не заметит, что расплачиваясь за услуги, остаток она каждый раз присваивала себе. И приличная сумма, собранная для детей от коллег, что отца, что матери до бедняжек не дошла.
Не на ту нарвалась, дочь бухгалтера и компьютерного хакера, считать деньги умела лучше всего. Но не стала она закатывать скандал, решила промолчать, оставив такое на чужой совести. И ещё испугалась она, что если раскроет нечистую на руку даму, то та наверняка напакостит ей с Юлькой. Позвонит в службу по делам несовершеннолетних и накатает лживую жалобу. А потом… доказывай, что не жираф.
Порывшись в интернете, собрала Ева интересующую информацию, что жить она может как жила. И не бегать за помощью в социальную службу пока ей не исполнится восемнадцать, а это почти целый год.
У юриста проконсультировалась, что, как. Главное оказалось – справки сделать, что они с сестрой остались сиротами. И пока возможность есть, деньги есть. Подождать совершеннолетия, чтобы она могла оформить сразу опеку над сестрой и все требующиеся выплаты. Вот так вот, не было у неё времени родителей оплакать. Не дали!
– Зверева Ева Евгеньевна, а вас попрошу задержаться! – обратился средних лет, высокий худощавый врач к девушке, пришедшей проходить практику в городскую больницу.
Ну, хвалили её все. Рука у неё оказалась лёгкой, а характер покладистый, своей внешностью и добродушной улыбкой она оказывала благоприятное воздействие не только на больных. Могла девушка в любом отделении наравне с другими опытными медсёстрами поработать.
С момента гибели родителей прошло почти полгода, на людях Ева улыбалась, не рассказывая никому о своём горе, о том, как порой ей бывает тяжело. Как оказалось, близких людей, подруг, у неё совсем нет. Да, были одноклассницы, одногруппницы по экономическому университету и медицинскому колледжу. А подруг – нет. Таких, на плече которых поплакать можно.
Людская жалась, когда подходили к ней во время похорон оставила неизгладимое гнетущее впечатление. «Ах, сиротки! Ах, бедненькие! Ах, несчастные! Как же вы теперь? В детдом вам дорога, там хоть присмотрят. Ева, отдай Юленьку в детский дом и будешь нормально жить». Нет, не хотела Ева, чтобы все, кто попало, сочувствовал ей. Тем более так.