С последним словом Сема ткнул пальцем в середину узора, который стал темно-серым, чем отличился от остального песка. Леля так и не поняла, о чем он, и что все это значит. Но она кивнула, просто чтобы Сема уяснил, что она его услышала.
Затем Сема встал, струсил песок со штанов и, подав Леле руку, сказал:
– А теперь идем. Пора на Олимп.
В этот раз Леля ожидала ощутить ветер. Но не настолько сильный.
Теперь в воздухе не было солоноватого запаха моря со сладким, но мерзким привкусом тины. Нынешний воздух был сухим, но это едва замечалось за сильным ветром, который подсовывал Леле под нос порцию воздуха, и тут же ее забирал.
Когда Сема отпустил руку, Леля бросилась ее искать. Открыв глаза, она увидела небо. Бескрайнее. Наверное, такое оно видится космонавтам через иллюминатор, когда они поднимаются в космос. Только приглядевшись, Леля поняла, что внизу небо – не небо, а море. Кое-где даже виднелась суша. А Леля стояла высоко-высоко над всем этим, словно смотрела на землю с вершины высокой горы.
Осознав, что стоит на самом краю огромной каменной скалы, которая непонято как держится в небе, Леля отшатнулась. Со скалы можно было упасть. Легко. Испугавшись, Леля не вспомнила бы, как перемещаться, и разбила бы свое человеческое тело о водную гладь.
Чтобы не представлять этого и вообще не думать эти жуткие мысли, Леля развернулась. Раньше она высоты не боялась, но, похоже, лишь потому что не была на по-настоящему большой высоте.
Как Леля и думала Олимп оказался горой. Высокой горой – это хорошо было видно, ведь Леля стояла у подножья на старой каменной кладке, трещины которой поросли жухлой травой. Солнце светило теперь со спины и Леля хорошо могла разглядеть лестницу, ведущую, кажется, в облака. С широкими ступенями, выложенными грязно-серым камнем, лестница казалось надежной. Перила у нее тоже были – целых три. Два по бокам и одно в центре. Зачем перило в центре Леля не понимала. Лестница была не такой уж большой, чтобы делить ее пополам.
Если бы не обрыв и не лестница, утопающая в облаках, все вокруг казалось бы обычной скалистой местностью. И все же чувствовалось тут что-то волшебное.
– Ваши имена? – сказал молодой человек со светло-каштановыми, почти русыми волосами.
И снова Леля поняла, что сказал «иностранец», хотя языка его не знала. Видно, божественная сущность давала ей понимать любые языки. По крайней мере те, на которых говорили боги.