– Но вообще есть боги смерти, ведь так? – сказала Леля.
Сема рассеянно кивнул, не отрывая замыленного взгляда от Яны.
– Тогда нужно попросить… – продолжила Леля, чувствуя, как приятное осознание растекается по телу.
– Нет! Богов смерти нельзя ни о чем просить!
Сема сказал это так резко, что Леля вздрогнула.
– Они ничего не делают просто так.
– Но ради Яны я… – начала Леля.
Она и вправду была готова ради Яны почти на все… Нет, вообще не все! По Лелиной вине Яны страдает. Значит, справедливо будет, чтобы Леля страдала ради ее спасения.
– Нет, Леля, – сказал Сема. – Ты не понимаешь, о чем говоришь. Они не будут делать тебе одолжение… Даже если будешь смотреть так, как смотришь на меня сейчас.
Леля отвернулась и поджала губы. Она отошла от койки и теперь стояла в середине палаты.
– Вот бы поговорить с ней… – сказала Леля. – Хотя бы пару слов сказать.
Затем Леля встрепенулась. На эти мгновения она забыла, что не одна в палате, и ей стало стыдно за такое проявление чувств. Однако Сема выглядел так, словно ничего не слышал. Он молчал, а потом, внезапно для Лели и, кажется, для самого себя, сказал:
– Я бы тоже хотел с ней поговорить.
Он сказал это тихо, но Леля хорошо услышала каждое слово. Тем не менее она подумала, что ошиблась, и переспросила:
– Почему? Что тебе от нее надо?.. Вы же, вроде, не были знакомы.
Сема молчал. Леля подумала, что не дождется ответа. Она подошла к нему, собираясь попросить вернуться в Навь. Но тут Сема сказал:
– Хочу у нее спросить, больно ли умирать.
Леля успела только нахмуриться. Сема, не вставая с кресла, схватил ее за руку. Хлопок, тьма, и наконец-то Навье лето.
– Давай, Леля, ты сможешь! Еще раз!
Леля не смогла. Она напрягла руки, но бицепсы отказались подчиняться. Еще пару секунд Леля висела на турнике, прикрепленном к стенке избушки, а потом она разжала ладони.
– Слабачка, – сказал Сема.
Он слишком сильно поджимал губы и качал головой, так что Леля понимала – он не сердится.
Сема взялся ее тренировать. Леля сама его об этом попросила и теперь жалела, что ввязалась в эту авантюру. Лучше не говорить Семе, что тебе нечем заняться. Он, как мама, найдет тебе тысячу дел, и хорошо, если хотя бы десять из них будут приятными. Но Леля уже так маялась со скуки, что хотела занять себя хоть чем-то.
– С такими слабенькими ручками далеко не убежишь, – сказал Сема, когда Леля посмотрела на него.