Я все больше увязал в паутине самообмана. Я не мог пожертвовать счастьем моих детей и моей семейной жизнью, о которой всегда мечтал, но и пожертвовать своей дружбой с Сашей я тоже не мог. Среди унылой будничной осени она была для меня как вода. Она верила и в меня, и в то, что я говорю, но что важнее, я знал, что тоже нужен ей! Она принимала меня настоящим, именно таким, каковым я и являлся – порой немного резким, непроницательным или ранимым. Она не хотела видеть во мне супермена, а всегда смотрела внутрь, в самую глубину. И от этого взгляда, от этого странного чувства значимости, вздымалась во мне неведомая сила и вместе с тем робость, нежность и любовь.
Люся никогда не интересовалась ни моими взглядами на жизнь, ни моими мыслями, ни, тем более, работой. Так, будто она считала меня не живым человеком, а функцией. Я приносил в дом деньги, водил ее на выставки, встречи с друзьями или коллегами, ел ее еду и покупал для нее цветы. Я делал все, что и положено настоящему мужчине, но не чувствовал к ней и толики того же, что и к Саше. Но несмотря на это, именно Люся оставалась самым близким для меня человеком.
Я понимал, что окончательно запутался и в себе, и в происходящем.
Долгое время я боролся с собой, пытаясь построить семейное счастье с той с которой живу, а не с той которую люблю, и это оказалось моей самой главной ошибкой. Я продолжал тесно общаться с этими двумя женщинами, постигая через них то разное, что нужно постигать с одной.
***
В мае у нас с Людей родились две девочки, а в июле приехала Саша.
Мы созвонились с ней, но встречаться не решились – у обоих нашлись неожиданно более важные дела, и я втайне вздохнул с облегчением.
Через неделю Люся с детьми запросилась к маме. Я отвез их в Новоселово, а сам вернулся в Красноярск работать. Оставшись наедине, в непривычно пустой и тихой квартире, я решил прогуляться по вечернему городу и вдруг встретил Сашу.
Она стояла на мосту, кидала камешки в реку и смотрела на медленно текущую воду. Я встал немного поодаль и начал наблюдать за ней. Когда камешки в ее руках закончились, она наклонилась и хотела поднять еще один, но не нашла, а поднимаясь заметила меня.
Я подошел ближе – она улыбнулась, но на глазах блестели слезы, она торопливо вытерла их запястьем и неловко засмеялась.