Когда Марина переступила порог, её взгляд сразу привлекла установка в центре зала. Молодой физик, чьи взъерошенные пряди волн напоминали график броуновского движения, жестикулировал у квантового интерферометра. Его белый халат, запачканный кофейными пятнами и следами припоя, выдавал ночи, проведенные в экспериментах.
– Марина! Вы только посмотрите! – голос Виктора дрожал, словно струна камертона. – Мы оцифровали паттерны из вашего исследования протошумерской фонетики и… – он ткнул пальцем в голограмму, где песчинки танцевали под звуки гортанных слогов древнего языка.
На кварцевой платформе, подсвеченной индиговым лазером, крупинки складывались в двенадцатилучевую розетту, чьи спирали повторяли узоры на стелах Аркаима. Марина приблизила лицо к защитному экрану, наблюдая, как частицы дрожат в синхроне с гортанным гулом, будто материя заглядывала в зеркало собственной квантовой души.
– Киматика… но какого масштаба? – прошептала она, скользнув пальцем по сенсорной панели. Гистограммы на экранах взорвались пиками: суперпозиция частиц сохранялась даже после прекращения звука.
– Десять наносекунд когеренции! – Виктор вывел на голографическую проекцию уравнения, где фонемы древнего языка отображались как операторы в гильбертовом пространстве. – Гласные звуки работают как квантовые вентили. Каждый иероглиф – это буквально схема кубита!
За окном, в коридоре, мелькнула тень – дежурный техник Лиза замерла с подносом пробирок, глаза её округлились при виде песочной мандалы, пульсирующей в такт щелчкам аппаратуры.
Марина провела рукой по стеллажу, где лежали артефакты её экспедиций: глиняная табличка с клинописью, папирус с зеркальными гекзаметрами, каменный диск с вихревой надписью. Все они вели сюда – к мерцающим графикам, где волновая функция не распадалась вопреки всем учебникам.
– Они не просто резонировали с материей… – её голос прозвучал глухо, будто из колодца веков, – Они программировали реальность. Сами символы – это инструкции для квантового поля.
Внезапно интерферометр взвыл сиреной. Песочные линии засветились голубым, выстраивая трёхмерный сигил в воздухе. Лазерный проектор завибрировал, рисуя над установкой полупрозрачную структуру, напоминающую кристалл времени из теорий Эверетта.
– Отключай питание! – крикнула Марина, хватая огнетушитель. Но было поздно – геометрия узоров начала самовоспроизводиться, поглощая энергию из сети. На стенах проступили тени, не отбрасываемые ни одним источником света.