– А обратно сойтись с женой, раз дружно?
– Да нет! Уже не склеить. У нее там уже свои планы. Куда мне? В народе говорят, что покойников с кладбища назад не приносят.
– Смешно, но мрачновато.
– Ага. Вот сейчас надо не проворонить съезд. А то придется кругаля давать.
– Жаль, что у тебя так. Я своих детей хоть успел вырастить. Чтобы школу закончили, в вузы поступили. Но финал один. Даже смешно. Это знаешь, как засыпать в комнате, где на стене сидит комар.
– Это как?
– Неизбежно напьется твоей крови, когда ты будешь меньше всего к этому готов.
– Ха, – Павлик поправил очки и притих, задумавшись о своем.
– А я в семью вкладывался по полной, без резерва. Может, оттого и обидно так. У меня был старший друг – писатель Николай Струздюмов. Великий человек. И печально одинокий. Он как-то написал: «Я был как лошадь загнанная, в мыле, пришпоренная смелым ездоком…». Вот и я через голову прыгал, чтобы был достаток в семье. Ай! Не хочу все это будоражить.
– Перстень у тебя козырный, – перевел разговор на другую тему Павел, покосившись на левую руку товарища, на безымянном пальце которой действительно красовалось массивное колечко с черной вставкой внутри и дюжиной фианитов вокруг.
– Это подарок друга. Мне однажды удалось сделать ему большую услугу. Отблагодарил. Я отказывался. Но тот всучил и слово взял, что не сниму. Вот такая печальная история.
– Почему печальная?
– Дружок через время человека убил. И перстень этот мне палец жжет, откровенно. Смотри, красный, тормози!
Павлик вжал ногою педаль, отчего на заднем сиденье с глухим звуком что-то упало.
– Это там бутылка с водой у меня. Не пугайся. Блин, совсем отвлекся от дороги.
– Да, тут глаз да глаз, такой трафик. Ты пил, наверное, вчера, Павлик? Чую небольшое амбре от тебя.
– Блин, да. Люблю под хороший ужин. Беру сразу упаковочку «полторашек», и так хорошо на душе. И черт с ним, что живот растет. Живем один раз, как говорится. Утром думал еще жвачки прикупить. От греха. Но что-то закрутился. Мать тут, е-мое! То, се… Не купил.
– Это ты напрасно за руль. Хрень такая опасная.
– Пронесет. Я же как стекло. Выспался часов двенадцать. Ну и чего, перстень носишь. Как-то договорился сам с собой?
– Да, видимо, договорился. Такие вещи у Чехова не прочтешь, у Достоевского не подсмотришь.
– Да уж, и в школе такому не научат, что тут – по совести.