– Вот прям как есть говорить? – воодушевилась Альба.
Джино насторожился.
– Ну, собственно, да. Как есть.
– Хорошо, если Вы настаиваете, я буду говорить откровенно!
Вы всегда такой холодный, надменный, смотрите на меня, как на пустое место. Я ведь для Вас прислуга. Часть интерьера, не более. Вы спрашиваете, что я к Вам чувствую?! Абсолютно ничего, вакуум! Вы пользуетесь мной, как это делали все остальные. Пользуетесь моей беспомощностью. Спите со мною, как с женщиной лёгкого поведения, когда Вам этого хочется. Но я личность! Я не понимаю, почему не отказываю Вам. Я ведь совсем к Вам ничего не чувствую. Временами Вы обжигаете меня огнём сексуальной страсти, которую я не могу контролировать. Сама не знаю почему. И вообще я сплю с Вами, наверное, потому, что боюсь потерять работу.
Ехидно улыбнувшись, она встала и направилась к двери.
– Прошу Вас не увольняйте меня, – внезапно остановившись, перед тем как выйти, добавила она. – Я просто больше не могла молчать, тем более Вы сами хотели услышать правду. Как говорил мой отчим, который сам себя называл «хмельной поэт», а на самом деле извращенец и алкоголик:
«Эмоции – это роскошь, порой непозволительная даже императорам. Особенно те эмоции, которые вызваны Её Величеством Горькой Правдой».
Хотя если Вы меня уволите, я не сильно расстроюсь. Всегда найдётся сеньор, желающий приютить юную особу. Но и это мне тоже уже не нужно. Если честно – мне от этого тошно!
Ошеломлённый, Джино от неожиданности разозлился на услышанное и хотел крикнуть ей вслед: «Тебе нужен психиатр! Истеричка!». Но оставил эти мысли при себе, осознавая, что в нём говорит гнев. Он сдержался, потому что было понятно: Альбой пользовались мужчины, в том числе и он сам. Поэтому она так озлоблена.
Он решил меняться внутри, поняв, что дело не в женщинах, а в нём самом…
Когда Альба ушла, Джино встал с кровати, переоделся в халат и спустился в столовую. Подойдя к холодильнику, он достал из него кусок холодной, слегка обжаренной говядины с кровью. Порезал его и начал есть, запивая тёплым красным вином.
В доме стояла немая тишина, которая в то же время оглушала своим постоянством.
Поужинав, он вытер белой хлопковой салфеткой губы, небрежно швырнул её на стол и направился в гостиную.
Это был большой зал с пустым пространством без капли уюта и минималистским дизайном. Напротив камина стояли два похожих на чаши кресла тёмно-красного цвета, выполненных в футуристическом стиле 60-х годов, с очень неестественно высокими и узкими спинками. Камин же был сделан в виде ворот с двумя чугунными створками и полукруглой аркой наверху. Высота его была примерно четыре, а ширина – три метра. Левая створка всегда приоткрыта. Внизу лежал огромный сломанный замок, который, как думал Джино, символизировал собой снятие запретов с целью вкусить плоды греховной жизни. Внутри над пламенем были высечены из камня фигуры в виде горящих в аду грешников. За счёт игры света и тени от огня персонажи буквально оживали. Некоторые из них выглядели настолько ужасающе и реалистично, что могло показаться, как будто слышно их душераздирающие крики.