«Только ты под ноги смотри пошире по сторонам, колеса-то шире твоих ног…»
«Ты понимаешь немецкий мат?» – Крикнул мне Курт.
«Нет».
«Тогда я тебе сейчас кое-что скажу!» – И сказал что-то длинное и замысловатое. Настолько длинное, что успел оступиться и упасть, я успела ударить по тормозам и заорать, а с вершины горы успел взлететь орел.
«Ты чего орешь?»
«А ты чего падаешь?»
Курт лежал на земле и почему-то не поднимался. Я высунулась в окошко:
«Ты что не встаешь? Ногу повредил?»
«Отстань! Тут так интересно! Ого, кто-то плывет!»
«Кто?!» – Почти завизжала я.
«Откуда я знаю? Кажется, она хочет полежать на травке…» – Курт встал и, развязывая на ходу веревку от себя и от машины, подошел к моей дверце:
«Подвинься! Дальше я поведу». Я передвинулась на соседнее кресло:
«А мы ее не задавим?»
«Нет, она раздумала лежать и уплыла».
Курт вел машину довольно быстро и вскоре мы вынырнули из облака. Я высунула голову в окно и посмотрела на него снизу. Ничего особенного, серое, бессмысленное.
Надо же: уже не воздух и еще не вода… Прямо лиминальность какая-то…
Мне вспомнилось, как много лет назад мы с приятелями гадали по «Книге перемен» и мне выпало выражение «Лебедь, сидящий на ветке дерева». Он плавать умеет, но на ветке не поплаваешь, тут лучше уметь летать между деревьями, а этого он не умеет. Это было очень точно: я тогда только закончила университет и чувствовала себя именно так: учиться умела, но теперь это не нужно, нужно работать, но этого я еще не умела…
Мне понравился этот образ…
А еще вспомнилось, как я работала в крипте. Когда-то знатных людей города хоронили под полом храма, но потом уровень пола решили опустить, захоронения извлекли и перенесли в подземную крипту под ризницей. Но нынешнему настоятелю такое соседство как-то не нравилось, и он решил перезахоронить останки на кладбище. Но для этого надо было расчистить их и поднять через отверстие в потолке крипты – оно же в полу ризницы. К тому же захоронения производились с XIII по XVIII вв. и могли содержать какие-то интересные с точки зрения истории и археологии объекты. Вот этим я и занималась в течение нескольких недель, при слабом освещении, в окружении десятков… людей?..
Их не было, но они были. В разной одежде, с разной внешностью. Воображение дорисовывало исчезнувшее, видело в оставшемся характеры и судьбы… Постепенно мы даже подружились. Глупо? Смахивает на шизофрению? Наверное.