На кухне пахло булочками.
Мама стояла у плиты и, не оборачиваясь, сказала:
– Опять писала до трёх?
– Не-а. До двух тридцати.
– Это многое меняет, конечно, – улыбнулась она. – Возьми с собой яблоко. Не ешь весь день этот кофе и
воздух.
Папа уже ушёл на работу. Он был из тех, кто никогда не читал ни строчки из моих книг, но всегда спрашивал: «Ну что, пишется?» И я отвечала: «Пишется». Даже если это была ложь.
На автобус я опоздала. Конечно. Но я любила идти пешком – особенно по утрам. наушники в ушах, дождь лёгкими каплями по лицу, город ещё только просыпается, а ты уже внутри него, как будто ты и есть рассказчик, и весь этот мир – твоя сцена.
Перед входом в универ меня догнала Дашка.
– Ты снова не спала, да? – спросила она, глядя на меня слишком уж внимательно.
– Ну, ты же знаешь меня. Если не напишу, то не усну.
– Когда-нибудь ты сгоришь, как свечка.
– Зато красиво.
Мы засмеялись. С Дашей было легко. Она – мой антипод: яркая, громкая, вечно в движении, но при этом она всегда была рядом, когда всё рушилось. Особенно тогда, когда я думала, что не смогу писать. Она нашла в моих словах то, чего я сама в них не видела. Иногда мне казалось, что она мой редактор не по тексту, а по жизни.
Перед первой парой я снова посмотрела в телефон. Комментарий никуда не делся.
**"Слишком честно.«**
А я подумала: а может, и мне пора быть честной?
И тогда я увидела его.
Он стоял у входа, облокотившись о стену. Чёрное пальто, капюшон, высокие кроссы, взгляд – будто весь мир ему должен. Все девчонки
смотрели на него. Он этого знал.
Он даже не смотрел в нашу сторону. Но потом – посмотрел. И я вдруг почувствовала, как сердце дёрнулось.
Он чуть наклонил голову, будто узнал меня, хотя мы точно не встречались.
Я подняла бровь.
Он ухмыльнулся.
А потом отвернулся и пошёл внутрь. Без слов.
Дашка прошептала:
– Это Макс Орлов. Новый. Из другого потока. Ходит слух, что у него батя – миллионер.
– Ну, повезло ему, – бросила я и сделала шаг к дверям.
– Ты только не влюбляйся, ладно?
– Да ладно тебе. Я влюблена в своих персонажей. С меня хватит.
Хотя, честно говоря… что-то в нём было.
И это «что-то» хотело вырваться из головы на страницы.
Мы вошли в корпус, и шум сразу сменился другим – гул голосов, скрип открывающихся дверей, эхо шагов по коридору. Университет пах кофе, пылью и чем-то непонятно волнующим – будто тысячи историй жили в этих стенах, и каждая ждала, чтобы её рассказали.