Встала, схватившись за бревенчатую стену. Шаг, другой – то, что казалось таким близким, невероятно отдалилось от меня. Семь потов сошло, пока я добрела до низенького грубо сколоченного столика. Ухватилась непослушными пальцами за столешницу, подождала, пока голова перестанет кружиться. Потом схватила кусок хлеба и поспешно засунула в рот. Еще и на дверь обернулась – не видит ли кто-нибудь, не отберет ли?
Голод был просто страшный, но сжевала я всего один ломоть. Да и тот доела с трудом. Хлеб падал в желудок тяжелыми комками, сразу стало подташнивать. Поэтому я не отважилась есть дальше. Предпочла запить. Вода оказалась вкусной, колодезной, холодной. Но моим внутренностям и она не сильно пришлась по вкусу. От острой рези в животе я согнулась пополам и рухнула на колени. Меня тут же вырвало только что съеденным.
Именно в этот момент в дверях показалась старуха. Она запричитала, заругалась, заголосила. Испугалась ее реакции и попыталась заползти под стол. Но бабка неожиданно проявила недюжинную силу – выволокла меня из-под мебели и рывком поставила на ноги. Заставила наклониться над тазом, который я раньше даже не заметила, и умыла из той же кадки.
Потом в два рывка вернула на кровать и велела лежать смирно. Послушно подтянула колени к груди и обняла их. А пока наблюдала за тем, как пожилая женщина приводит в порядок комнату, вдруг осознала, что вполне неплохо понимаю, что она себе под нос бормочет. Ничего особенно интересного – меня ругает. Что, мол, свалилась на ее голову напасть, а все проклятые медведи виноваты. Вот тут я с ней готова была согласиться – именно эти дикие звери виноваты в моих злоключениях. Неужели меня все-таки спасли? Я в домике лесника? В охотничьей заимке?
– Где мой телефон? – прошептала едва слышно.
Точно помню, что он со мной был. Вдруг здесь связь есть.
– У Бреслава все, – буркнула в ответ старуха и даже головы не повернула.
И кто такой этот Бреслав? Но хотя бы я теперь точно знаю, что мои вещи не потеряны. Одежду бы еще нормальную, а то я в какой-то длинной тканой рубахе. Как в фильмах про крепостных крестьян.
Попыталась разузнать у бабки еще что-нибудь, но она отделывалась междометиями и неприязненными взглядами. Недостаточно хорошо понимает меня? Или говорить не хочет? Не знает или просто от злости, что устроила тут бардак?