– Простите, вы – Женя?
Обернувшись, Женька увидела симпатичного молодого человека невысокого роста с гривой светлых волос. Где-то она его уже… Миша?!
– Ну-у, предположим, – протянула она. – А что?
– Да ничего, – засмеялся парень. – Просто увидел вас и вспомнил, как мы тогда с вами песню про свечи пели. Ну в колхозе, на картошке. Помните?
Вот этого напоминать ему было не нужно. Этого позора Женьке не забыть во всю оставшуюся жизнь. Она нахмурилась.
– А-а, припоминаю, – ехидно протянула Женька. – Вас, кажется, зовут Мишей?
– Точно. А вы экзамен только что сдали?
– Слушай, давай на «ты», а то прямо дипломатия какая-то получается. Не возражаешь?
– Нет, – он снова улыбнулся. – А можно тебя проводить?
– Пешком или на автобусе?
– Пошли лучше пешком, ведь ты не очень далеко живёшь. Правда?
– Правда, – Женька с удивлением взглянула на парня: «Откуда знает?» А впрочем, не всё ли равно. Миша ей уже нравился, и вообще, на душе было так разноцветно и радостно, что эта ни к чему не обязывающая встреча только придавала дополнительный шарм чудесному дню.
Так они познакомились во второй раз. Женька к своим неполным двадцати годам, в общем-то, не имела опыта общения с противоположным полом. Был, конечно, мальчик, ещё в школе, с которым она дружила целых два года, и они даже собирались пожениться. Правда, за всё время так ни разу и не поцеловались: ходили, взявшись за руки, по парку у школы, стояли вместе на переменках у окна, а летом ездили на электричке купаться на речку. На них любовалась вся школа, учителя умилялись особенно, предрекая им счастливое и безоблачное будущее, но… В конце десятого класса Женька от этого красавца сбежала. Ей вдруг стало невыносимо скучно и захотелось бешеной страсти, бурных ссор с романтическими примирениями, цветов к ногам и ночных серенад. Ну может, и не совсем серенад, но чего-то такого… Она и сама не до конца понимала, что её так раздражало в ежевечернем аккуратном Борькином появлении у её подъезда и в чинных променадах за руку под бдительным оком дворовых старушек. Про секс тогда мало что говорили. И в основном шепотом, в девчачьем туалете, а более опытные старательно помалкивали и особо о своих похождениях не распространялись.
Борис ещё ходил под Женькиными окнами недели три, вздыхал, окутывая её печальным взором при каждой встрече, но объяснений никаких не требовал. Женьке от этого стало ещё скучнее, она словно застряла на бесконечном сеансе в кинотеатре повторного фильма. А потом вдруг резко выдернула себя из мягкого кресла и, не дожидаясь в титрах слов «Конец фильма», выскочила из душного зала на свежий воздух и стала глотать его горстями, упиваясь свободой и независимостью. От кого, от чего – неважно.