Думала, думала Хун и придумала. Улыбнулась Хуану и говорит:
– Вы так милостивы, что простили меня, и теперь желаете, продлив день, наслаждаться всю ночь, – нет предела вашей доброте! Я слышала, что, когда сочиняют стихи, держатся заданного содержания, а когда пьют вино, держатся меры. Но мне хочется, чтобы сегодня все веселились, забыв о мере!
Мог ли отказать правитель Хуан красавице Хун? С радостью согласился и спрашивает:
– А что, по-вашему, означает веселиться, забыв о мере?
Хун с улыбкой отвечает:
– Сделаем так. Я буду читать прекрасные стихи, сочиненные на этом пиру поэтами Сучжоу и Ханчжоу, и после каждого стиха все должны выпивать по бокалу вина. Я буду читать, и вы будете пить, забыв о мере. И да не умолкнет журчанье стихов и вина!
Услышав такие слова, все поэты попадали на колени перед правителем Хуаном и принялись умолять его:
– Мы опозорены, не сложив стихов, которые захотела бы пропеть госпожа Хун. А сейчас она хочет прочитать их во всеуслышание – разрешите ей это!
Правитель кивнул.
Тогда Хун поднялась, склонила голову и начала голосом прекрасным, как яшма, читать стихи один за другим. Гости были в восторге. И всякий раз, закончив очередное сочинение, Хун предлагала поднять бокалы. Скоро почти все основательно захмелели. Но никто не отказывался от возлияний, ибо каждый дожидался наслаждения услышать свое собственное творение из уст прекрасной Хун. А она прочитала уже чуть не пятьдесят стихотворений. И вынужденные влить в себя много вина гости были уже вдрызг пьяны: кто не мог больше стоять на ногах, кто в муках извергал выпитое обратно, кто бил бокалы об пол. Правитель Хуан так опьянел, что связно выговаривал подряд не больше двух слов:
– Драгоценная Хун! Красавица Хун! Умница Хун!
В конце концов, уронив голову на стол, он захрапел. Правитель Инь поморщился, встал и ушел во внутренние покои, откуда больше не показывался. А Хун под предлогом, что ей надо поправить наряд, без помех выскользнула из павильона и, к счастью, тут же встретила посыльного из управы. Этих посыльных все в округе знали по цвету одежды и называли «зелеными платками». Хун бросилась к нему:
– Мне грозит беда: разливая вино на пиру, я допустила оплошность и прогневала правителя. Спаси меня – дай мне свою одежду!
Она вынула из волос золотую шпильку с головой птицы феникс и протянула посыльному.