Наконец Цыпелма смогла передать его матери, привстав на цыпочки. Лэбрима, Гыма и Номинтуя как на подбор были сильные и рослые.
– Жимбажамса, – сказала старуха невестке.
– Жимбажамса, – повторила невестка за ней еле слышно.
Но и сестры услышали, как наречен младенец, и передали его имя дальше, а там застыли в ожидании доброй вести абга эгэшууд, две тети младенца. В благословенной степи было тихо, шелест звука имени пролетел по ней, словно ее собственное удивление и ее вздох.
Цыпелма вернулась к мужу. Что-то тревожило ее больше, чем океан тревог, с которым они теперь жили.
– Минии нухэр, – вкрадчиво и необычно произнес Чагдар, обращаясь к жене, – друг мой, а кто же отец ребенка? Я так долго не спрашивал об этом, загадав, что, если будет мальчик, не спрошу, ну все же кто?
– Намжил.
Старик нащупал левой рукой заднюю луку седла, словно став вдруг слепцом, и приподнялся.
– Намжил? Какой Намжил?
– Ну отец ребенка!
– Я понимаю, что отец. Какой Намжил?
– Ну отец, – снова повторила Цыпелма, словно лишившаяся дара понимания. – Родной отец.
– Я понимаю, что родной, – медленно произнес Чагдар, словно боясь спугнуть догадку и поэтому не раздражаясь. – Наш, что ли, Намжил? Мой сын Намжил? Наш сын Намжил?
Старуха, довольная, кивнула. Она потеряла дар речи.
– Ну что ты стоишь столбом? Отчего я не знаю? Намжил жив?
Старуха отпила родниковой воды из стоявшего рядом с седлом берестяного сосуда.
– Жив был девять месяцев назад. Он едва показался мне. Я не решалась тебе сказать, что он не предстал пред тобою, а нашел свою Лэбриму. Как ты видишь, результат от этого оказался гораздо большим, чем если бы он повидал тебя. Родился Жимбажамса.
Старик и не знал, что на это сказать.
– Куда же он ушел? – наконец спросил он жену, взяв из ее рук сосуд и испив тоже.
– Я не успела спросить. Лэбрима тоже не успела спросить. И откуда он, она не спросила. Я тоже не спросила. Не успела спросить.
– Так не дух ли это был сына? – словно осенило Чагдара.
– Лэбрима вряд ли скажет, что дух. И мне духом не показался. Конь его вороной был пегим от пыли. И халат его и малгай были в пыли. И он не очистил ни коня, ни халата с малгаем, так и умчался.
– В каком направлении?
– Он поскакал вдоль юрт… Я не помню… Я не думала… Мне было не до того…
Старик опустился на седло. Старуха догадалась, что он погружается в молчание. Она отошла словно бы назад, туда, откуда они пришли.