Не говоря ни слова, она подошла к нему сзади и обвила руками его талию, прижавшись щекой к спине. Он почувствовал её тёплое дыхание сквозь тонкую ткань рубашки и машинально провёл ладонью по её нежным рукам, ощущая под пальцами шелковистую кожу.
Затем развернулся – резко, страстно – и в тот же миг его губы нашли её. Поцелуй был горячим, сладким от привкуса только что попробованного теста, и в нём чувствовалась вся его любовь – безграничная, нежная, но в то же время дикая, как огонь.
Она ответила ему с такой же неистовой страстью, что и он сам. Ее пальцы впились в его плечи, ногти оставили на ткани рубашки полумесяцы, но он даже не почувствовал боли – только жгучее желание, которое разливалось по телу горячими волнами. Она прижалась к нему всем телом, как будто хотела стереть любую дистанцию между ними, исчезнуть в нем, стать частью его плоти и крови.
– Ваш заказ готов! Давай кушать, родная! – воскликнул он, с гордостью указывая на кофе.
Он отодвинул стул, приглашая её сесть, и в этом простом жесте было столько нежности, что сердце Д. сжалось.
Она уселась, а он тут же налил ей чашку кофе – крепкого, ароматного, именно такого, как она любила.
И в этот момент кухня наполнилась не только запахом свежей выпечки, но и чем-то большим – их любовью, их теплом, их маленьким миром, в котором было место только для них двоих.
– Ну как? – спросил он, с нетерпением наблюдая, как она отламывает кусочек бамбла.
– Восхитительно, – ответила она, и в её глазах читалось гораздо больше, чем просто удовлетворение от еды.
На столе же уже был омлет, круассаны, которые только достал из духовки, сырная тарелка, кофе и апельсиновый сок. П. всегда говорил, что не завтракает, но никогда не отлынивал приготовить что-то для жены и составить ей компанию, даже если очень спешил.
Они как обычно шутили, где-то обсуждали персонажей книг, где-то политику, а чаще всего звучали абстрактно-философские мотивы устройства мира, где они обычно бурно спорили, но никогда не ругались по-настоящему.
Потом П., достал мятую бумажку и протянул ее супруге, в которой она увидела очередную песню, смысл которой до конца могли понять только двое:
Легкой походкой под разрывы ядерных бомб,
Она меня ведет – ты не сочти за моветон.
Мои мысли-скакуны несутся быстрее света,
Я тебя найду однажды, моя девочка Вендетта.