Поехали в деревню. Сейчас хоть и холодно, но мне так хотелось тишины. Рядом стоял храм, который утром пробуждал прекрасным благовестом. В церковь ходила почти ежедневно. Исповедовалась, Причащалась часто, соборовалась. Даже на все каноны Ефрема Критского удалось сходить, и, главное, выдержать! Ноги потом, правда, болели страшно. Сначала скакала (земные поклоны же), потом пришлось на коленях простоять. С непривычки даже голова кружилась.
Встретить Пасху мы тоже решили здесь. Мама наготовила куличей. Раскрасили и много яиц, подарочные наборы для всех, кому нам удастся вручить – неважно даже, кому конкретно. Ну, батюшке с матушкой, естественно. Я никогда не думала, что где-то бывает так тепло и уютно с чужими людьми, хотя они и вовсе-то и не чужие. Мы все от одного Адама и Евы сотворены. И тут, в Церкви, это родство так ощущаются! Все добры, беспокойны. Когда я стала постоянной прихожанкой ко мне постоянно с такой детской радостью встречали и хватали в объятия, что я сначала обалдела. А потом попривыкла и сама стала ко всем теплее и любвеобильнее относится. Многие мужчины уступали место в очереди на Исповедь и даже присесть настаивали, когда у меня вдруг давление куда-то пошло не туда. Перед Причастием вздумала чуть в обморок аж не упасть. Аккуратно посадили, с заботой воду крещенскую подали. В общем, к мужчинам я вообще отношение поменяла. Не все они такие, как Денис, Жданов и Малиновский. Далеко не такие…
Страстная пятница у меня прошла в таком трауре, о котором я даже не помыслила бы, если б не начала воцерковляться. Про страшные муки на Кресте никогда раньше не слышала ни от кого. Оно и не удивительно, вряд ли сегодня где-то подобное практикуется, а в Библию я и не заглядывала раньше. Но, хотя это и было две тысячи лет назад, именно сегодня я дословно прошла весь путь Господа Иисуса Христа на Голгофу. Всю страстную седмицу я изучала Евангелие. Четыре книги жития Господа я прочла буквально за день. Я же та ещё книжный черв. Слог был, конечно, непривычен ни для слуха, ни для прочтения, но я быстро его освоила. Я стала смотреть разные программы, даже фильмы, чтобы узнать дословно, что это была за «Чаша», которую Ему нужно было выпить и которая Его страшила – крестные страдания. Я понимала, что это жуткая смерть, но не понимала, насколько это было страшно и тяжело. Ведь Он, как мне потом ещё рассказывали, таким способом понёс грехи всего мира от самого начала, от первого грехопадения. В этом и состоял изначальный замысел Его рождения. Точнее Рождества, о котором я раньше не задумывалась и не отмечала никогда. Мама только в этот день тихо уходила на ночную службу, а мы с папой как-то даже этого не замечали. Обязательно теперь буду ходить и ценить этот день тоже.