Берестов только вздохнул. Он так не считал и вообще чувствовал себя в этом странном учреждении совсем не в своей тарелке. И попытки донести свое мнение всякий раз оказывались гласом вопиющего в пустыне. Вроде бы и батальон – а на деле самая что ни на есть больница. Ну ничегошеньки военного. И он в этой артели как собаке пятая нога. Но ведь создавали-то структуру медсанбата люди поумнее доктора Левина и поглавнее его, раз ввели должность начштаба со всеми обязанностями – так ведь неспроста же! Понять бы еще – в чем это неспроста заключается. Пока только массу бумажек писать приходилось, тонул в документации Берестов, как в океанской пучине. Иной раз только чертыхался свежеиспеченный начштаба, выписывая особо кудреватые писания и диву даваясь разнообразию мира.
– В общем, докторшу эту мутную убирайте отсюда в тыл. Там с ней пускай разбираюця, не нужны нам тут бездари косорукие. А то притащат меня, героицески раненого бандитской пулей, в вашу артель, мне и зашьет такая все дырки, но не те, которые нужно. С глаз долой – из сердца вон. Оружие полуци, хотя бы для обеспецения караульной службы. Могу завтра твоему нацальству позвонить, дескать, возможны вылазки уголовных элементов, – он сразу напугаеця. Или послезавтра, когда к зубному вашему приеду, скажу. И надо же ему такую фамилию таскать! Скажи кому, что у Гопника лецусь – посмеюця.
Берестов грустно усмехнулся. Фамилии у медиков были те еще – доктор Гопник, доктор Пергамент, хорошо еще доктора Ойнахера перевели в соседнюю дивизию. Да и вообще дружба народов немало головной боли доставляла, вот как раз на неделе сам же принял в госпитальный взвод медсестру, которую звали Махтута Гиздатовна Иванова. Только головой крути, записывая такое в карточку учета и в ведомости.
Военврач второго ранга Левин, главврач, то есть командир медсанбата
Умение всегда договориться и сработаться практически со всеми, кто попадался ему на жизненном пути, было его сильной стороной. Ухитрился пережить благополучно и не без пользы для себя и царский режим, и обе революции, и всех, кто болтался потом на Украине – и немцев, и австрияков, и петлюровцев, и белогвардейцев разной масти, и у Махно побывал, и к большевикам вовремя примкнул. Потому в будущее смотрел со сдержанным оптимизмом, зная себе цену. Заведование этой странноватой больницей, которую почему-то называли батальоном, было неплохим этапом в жизни, положение в обществе, оклад жалования, разве что приходилось вместо привычного белого халата носить еще и униформу другого склада и другого цвета. Но хаки не режет глаз и в быту не маркое.