Впору было свихнуться, сдерживало только, что в палате было шесть таких же страдальцев, пара из которых была еще в худшем состоянии – ленинградец Васильев, которому осколок снес ВСЕ лицо вместе с глазами, и карел с трудно выговариваемой фамилией, у которого оторвало нижнюю челюсть напрочь.
Свои страдания становились капельку легче, когда видел, что есть те, кому еще хуже. Хотя – только на самую маленькую капельку, потому как быть больным для лейтенанта оказалось совсем не привычно, раньше он и не подозревал, какая это сложная штука – его организм и как в нем все взаимоувязано. Вроде всего ничего – рот повредили, а сразу же все из строя стало выходить. Раньше глотал незаметно для себя слюну, так и не понимал, что к чему. А тут оказалось, что если она выливается бесполезно – обезвоживается организм. Глотать было больно, хоть кормили очень старательно приготовленными пюре, наверное, очень вкусными, через трубочку, оказалось, что и здесь засада – получился у молодого мужчины лютый запор, и пришлось ему идти на клизмацию, а сестра там оказалась молодой женщиной, и такого позорища Берестов никогда не испытывал. Наверное, если бы не давящая слабость и изматывающая боль, он бы со стыда помер. Хорошо, что деваха эта – ширококостная, грубая и мужиковатая сделала свою процедуру быстро и даже как-то ласково, хотя от больных доводилось слышать, что процедурная сестра – та еще грубиянка и на язык остра и бесцеремонна.
На счастье Берестова, рана заживала неплохо, даже не загноилась, и теперь его должны были «делать слоном», как между себя раненые называли способ лечения с «филатовскими стеблями», когда для того, чтобы исправить дефекты вырванной напрочь плоти, из тканей самого пациента – кожи и мышц – формировали этакие «ручки чемоданные», приучая выделенные с привычного места ткани к новому бытию и – главное – к новому кровоснабжению. Потом отделяли один конец и приращивали живой кусок тканей к месту, где зияла дыра. И когда стебель там приживался и обзаводился своей новой системой кровоснабжения, его пересаживали и другим концом, формируя новые губы, подбородки, скулы и носы с челюстями. Выглядели такие пациенты с изувеченными лицами и висящими как слоновий хобот колбасами стеблей дико и непривычно.
Часто пригоняли группы студентов, и здоровенный доцент Петров толковал им всякие премудрости челюстно-лицевой хирургии. Даже и понять было трудно, что там говорится, так много сыпалось странных латынянских терминов, но одна лекция доцента заинтересовала лейтенанта, и он ее почти всю запомнил.