Я всё ещё не различаю их голоса, они идентичны. Низкие, бархатные. Но одинаковые. Чего не скажешь о внешности. Мне одного быстрого взгляда хватает, чтобы понять кто есть кто, при том, что моя мама, например, живя с ними под одной крышей на протяжении чуть больше года, всё ещё их путает.
Я резко оборачиваюсь к ним лицом и сужаю зло глаза, смотря на обоих поочерёдно.
– А мне неинтересно ваше мнение. Данил сделал мне предложение, и я согласилась, – снова поворачиваюсь в сторону родителей. – Мам, дядь Вить, я хорошо всё обдумала. Мы любим друг друга, и я не вижу никаких преград, а тем более смыла, чтобы тянуть. Вот вы же тоже очень быстро поженились, только спустя несколько месяцев после знакомства. А мы с Данилом уже два года знакомы, хорошо друг друга знаем.
– Сестрица, ты идиотка, – снова обрушает моё настроение один из голосов сводных братцев, в котором сквозит открытая насмешка помимо вообще оскорбления. А их «сестрица» или «сестренка» всегда больше смахивает на грязное ругательство.
– «Му-му», мы же пытаемся тебя уберечь. Как никак ты наша любимая младшая сестрёнка, и мы не хотим, чтобы потом ты лила слёзы из-за того, что тебя бросили.
– Богдан! Демьян! – с укором смотрит на них моя мама.
А медведь дядя Витя вдруг резко поднимается из-за стола и громыхает так, что я вздрагиваю:
– А ну-ка быстро извинились перед Таисией. И хватит уже вести себя как сопливая малышня. Пора бы повзрослеть и фильтровать то, что вылетает из ваших ртов.
Я поджимаю губы, уже наперёд зная, что у близнецов сейчас ничего не шевельнулось от этого стального голоса. Они на публику легко извинятся, а потом обязательно отомстят мне за это каким-нибудь изощрённым способом, возненавидев меня только сильнее. Даже неприятная дрожь по телу пробегается от воспоминаний об их отнюдь не детских шалостях, которые я испытала лично на себе год назад. Только бы дядя Витя знал, какие мучения мне пришлось вытерпеть прежде, чем я съехала отсюда…
Не смотрю на братьев, но слышу их низкие голоса, звучащие как из уст самого дьявола с его несколькими сущностями.
– Таисия, прости нас. Больше такого никогда не повторится.
– Да, Тай. Мы приносим глубочайшие извинения. И клятвенно обещаем загладить свою вину в самые короткие сроки.
Дядя Витя садится, наивно удовлетворившись сладкими речами своих сыновей, а я так и чувствую внутренностями всё, что в эту самую секунду испытывают близнецы по отношению ко мне. Отпиваю шипучего сладкого шампанского и натягиваю улыбку, всё-таки посмотрев на парней, прожигающих меня прищуренными взглядами предвкушения.