Кухня – узкая, тёмная. Шкафчики с облупившейся краской, плитка в серых разводах, ржавая раковина, в которой лежит пустая чашка.
Шкаф забит подростковой одеждой – аккуратно сложенные стопки белых футболок, светло-синих джинсов, серых кофт. На столе ровными рядами лежат школьные тетради, страницы которых я когда-то исписывала мечтами и планами на будущее. Кровать идеально заправлена, как в тот день, когда я закрыла за собой дверь, уезжая в университет.
Я переодеваюсь, запихиваю всю одежду в старую стиралку, натягиваю резиновые перчатки и принимаюсь за уборку. Хлорка режет нос, но я только сильнее тру губкой каждую поверхность. Протираю каждую полку, отодвигаю кровать, залезаю на шкафы.
Старое зеркало всё так же висит на двери. В нём я часами разглядывала себя перед выходом, пытаясь понять, выгляжу ли я достаточно приемлемо для него. Насколько поправилась? Не видны ли бретельки лифчика под футболкой? Не просвечивается ли сам лифчик? Слишком ли обтягивают джинсы или, наоборот, висят мешком? Не слишком ли яркая помада? Или я выгляжу, как замухрышка?
– АААААААА!
Я швыряю грязную тряпку прямо в зеркало. Она медленно сползает вниз, оставляя за собой грязный, отвратительный след – прямо там, где отражаюсь я.
Клипсы на двери легко поддаются под нажим отвёртки, и зеркало соскальзывает в мои руки. Также снимаю зеркало в ванной. Потом – в прихожей. Одно за другим, я убираю их все.
Телефон зазвинел, сообщение от риэлтора, что она готова начать работу и уже нашла несколько кандидатов. Обещает, что не придется оставаться в городе больше нескольких дней.
Комната вымыта, но внутри меня по-прежнему липкое чувство, от которого не избавиться тряпкой и хлоркой. Я сбрасываю резиновые перчатки, ощущая, как кожа под ними вспотела, и направляюсь в ванную. Тёплая вода слишком холодная. Я выкручиваю вентиль, добавляя горячую, но она всё равно не греет, не проникает под кожу, не смывает то, что я пытаюсь стереть.
После стольких лет я почти научилась ощущать себя полноценной, почти поверила, что могу существовать. Но здесь всё возвращается. Я не могу отмыться, мне не хватает целой бутылки шампуня, чтобы смыть этот запах. Я беру белизну. Открываю крышку. И поливаю себя с головы до ног.
Удушающий, едкий и успокаивающий запах хлорки заполняет ванную. Он режет горло, першит в носу, но наконец-то что-то разъедает это чувство липкости. Десять лет я тратила на то, чтобы избавиться от бесконечной грязи, которую невозможно отмыть. И вот я снова здесь. Снова в этом городе. Снова в этой ненависти к себе. Обжигающая вода смывает белизну с лица, с волос. Я смотрю, как мутные потоки скользят по телу и исчезают в сливе.