Илария встала, вернее то, как она выросла над столом огромной черной горой назвать вставанием было сложно. Она вспучилась, надулась страшным пузырем над столом, и сейчас стала похожа на уродливого снеговика, которому скатали два невероятных размеров снежных кома, а на третьем, который должен был означать голову, устали, кое – как слепили неровно и грязно и влепили сверху. Джемма вжалась в стену, чувствуя, как ледяной пластик превращает ее в мумию, зажмурилась и замерла, ожидая приговор.
– С такими, как ты сложно. Они мешают, детка. От вас ведь нужно немного – работа и яйцеклетка, а ты не можешь дать качественно ни того, ни другого. И работаешь ты без огонька, и наследственность у тебя сомнительная. Потом девочки, зарожденные из твоего материала тоже будут с дефектом. А это вредит фирме.
Джемма видела, что Илария уже не стесняется, говорит прямо, и это было плохим признаком, она даже боялась думать, каким…
– Я ничего плохого не делала. Я просто люблю смотреть на закат…
Илария вздохнула, полистала тетрадь, ткнула корявым толстым пальцем в какую-то строчку, прозудела, как осенняя муха
– И запах Заката рождает в моем животе сладость и томление… Твои слова?
Джемма не помнила… Нет, то, что сейчас прочитала мерзкая тетка было правдой. Но чтобы она это ей сказала!!! Это просто глупость. Этого не может быть!
– Я … не знаю…
– Твои! Твои, детка! Закат уже забрал у нас пару – тройку таких, как ты. Этого допускать нельзя. Потеря генного материала, который является главной ценностью Матерей, утечка его на сторону – беда, которую я должна предотвратить. Это моя главная работа. Я же здесь тоже не зря хлеб ем… Поэтому!
Илария переместила свое тулово к старинному дубовому буфету, у нее в кабинете вся мебель была такой, достала тоненькую фарфоровую чашку, которая почти полностью утонула в ее лапе, подумала, вытащила вторую.
– Кофе у меня отличный. Угощу. Да сядь ты нормально, прямо вот сейчас тебя никто не тронет, успокойся.
Змеиная головка Иларии чудно затряслась, и Джемма поняла, что она смеется. Страх не отпускал, но она постаралась расслабиться, глубоко вздохнула пару раз, опустила поднятые плечи. Илария подтолкнула к ней поближе чашку, завозилась около маленькой, почти игрушечной электрической плитки, а когда плеснула в чашку темную, густую, как расплавленный шоколад, жидкость, потрясающий аромат разлился по комнате, поглотив страх и боль. И уже после первого глотка стальные тиски в горле Джеммы разжались, и ей стало легче дышать