С деньгами у Николая, естественно, было туго. Не имея постоянной работы, он перебивался лишь случайными заработками, и их не хватало на независимую от родителей жизнь. Это вынуждало его сидеть у них на шее, и конфликты становились чаще. Практически все заработанные небольшие деньги он тратил на выпивку, чтобы утопить в ней свои печали и неудачи.
Вот так, что и следовало ожидать, Николай Модестов оказался на обочине жизни, и выхода из подобной жизненной ситуации он не видел. Время от времени его приводили в чувство родные, напоминая о том, кем он по своей же глупости стал, и кем мог бы быть, живи в нём хоть капля здравого смысла, упорства и целеустремлённости.
– Вот видишь, что происходит с теми людьми, у кого нет цели в жизни, и кто ни к чему хорошему не стремится! – то и дело укоризненно говорила Агафья Петровна. – Они начинают пить и гулять, вместо того чтобы…
– Мама, хватит! – Николай заткнул уши и зажмурился, чувствуя в себе закипающую ярость. – Я уже устал от твоих упрёков и нравоучений! Да, у меня нет ничего, что есть у других, но зато я свободен делать то, что захочу! И ни ты, ни отец не вправе указывать, как мне жить!
– Неужели? – усмехнулся Болеслав Никифорович, встав на сторону жены. – Пока ты живёшь в этом доме, ты будешь слушаться нас! А иначе можешь убираться отсюда, неудачник ты этакий! Как ты только посмел втоптать наше доброе имя в грязь, став тем, кого сторонятся нормальные люди?!
Николай молча опустил голову, чувствуя свою беспомощность. Он не придумал ответа отцу, который только что оскорбил его, назвав неудачником. Впрочем, ему было не привыкать слышать от родителей подобные слова, задевающие самолюбие и чувство собственного достоинства.
– Я должен вам кое-что сказать, – неожиданно произнёс Николай, чувствуя приближение неизбежного скандала. – Лариса ждёт от меня ребёнка…
– Что? – вскрикнула, как от удара, Агафья Петровна. От услышанной новости та побагровела. – Боже правый!
– Только этого ещё не хватало! – возмутился отец, и лицо его исказила гримаса негодования. Казалось, он был готов провалиться сквозь землю от стыда за сына сию же минуту. – Какой позор! И как только ты мог связаться с этой… ненормальной?! Она же пьющая и гулящая женщина, и недостойна того, чтобы стать членом нашей семьи!
Лариса была одной из немногочисленных подружек Николая, имевших достаточное терпение сносить его скучное общество. У него, равно как и у спутницы, за душой не было ничего, что вызывало бы восхищение, однако это не мешало ей встречаться с ним вопреки запретам Модестовых-старших.