В шлеме зашуршало, и голос произнёс:
– Проверка связи, как слышите меня, Сокол?
– Слышу отлично, – сказал Артур.
– Приступайте к проверке скафандра.
– Вас понял, приступаю к проверке скафандра.
Потом настал черёд проверки связи в КВ и УКВ диапазонах, проверки положения тумблеров на пульте управления, проверка атмосферных показателей в кабине, проверка систем автоматической и ручной ориентации, а потом контроль давления в системе тормозной двигательной установки. Всё было в норме, Артур заученно называл цифры, которые видел на шкалах приборов. Часовой готовности всё не было, вместо разговоров наземный пункт управления включил ему музыку. Артур знал, что в ожидании старта может пройти несколько часов. Карташов ждал старта с восьми утра почти до полудня и всё-таки взлетел.
Руки опять начали зудеть, и головная боль вернулась. Вместо популярных эстрадных песенок в наушниках заиграла классика. Видимо, кто-то из знакомых инженеров подсказал оператору на пульте связи, что Артур больше любит Чайковского и Моцарта, чем Магомаева и Кристалинскую.
Артур выключил освещение кабины, закрыл глаза и оказался в полной темноте. Можно было представить, что он снова оказался в сурдокамере, когда во время многодневных тренировок привыкал к изоляции от внешнего мира и однообразности обстановки. Такая же темнота, которая через несколько часов становится безграничной, заполняет не только внешний мир, но и проникает внутрь. Главное – не сопротивляться темноте, а раствориться в ней, найти в абсолютном мраке источник силы, потому что все мы явились из мрака и уйдём во мрак, и весь мир был создан из темноты, и из неё же родилась первая искра большого взрыва.