– У тебя новый чай? – спросил он, заглянув в кружку.
– Имбирь с мёдом. Ты опять простыл?
– Нет. Просто соскучился по запаху твоей весны.
Они не жили вместе, но были вместе. Иногда каждый у себя, иногда – вместе в Пусане, где он теперь тоже работал несколько дней в месяц. Они не ставили статусов, не писали "в отношениях" – только "добавлено в избранное".
– Я тут подумал, – сказал он, подходя ближе. – Мы так и не сняли тот короткий фильм, помнишь?
– О чём он должен быть?
– О том, как иногда достаточно одного поезда, чтобы изменить целую жизнь.
Она улыбнулась.
– Тогда снимем. Только ты напишешь сценарий, а я придумаю музыку.
Он кивнул, и в этот момент за окном снова пошёл дождь. Мелкий, апрельский. Как год назад.
И если любовь в Сеуле и могла чем-то измеряться, то не кольцами и не клятвами. А вот этим моментом: когда человек приходит – и остаётся. Пусть даже без статуса.
Утро в Чеджу было мягким, как шелк. Воздух пах морем, зелёным чаем и чем-то ещё – тонким, почти неуловимым. Возможно, счастьем.
Суён стояла босиком на деревянной веранде и чистила мандарины. Их здесь продавали в мешках, тёплые от солнца, с тонкой кожурой, как бумага. Минджун всё время шутил, что её руки пахнут зимой, хотя было уже майское утро.
Домик на холме сняли на три дня – совсем простой: светлая спальня, низкий стол, два матраса и окна, в которые заглядывало море. Это был не отпуск и не побег, а тишина, к которой они оба пришли из шумных сеульских дней.
Он вышел сонный, в тёплом свитере, и обнял её со спины. Мандарины упали в чашку, но Суён даже не вздрогнула.
– У тебя волосы пахнут дымом, – прошептал он.
– А у тебя – ленью, – улыбнулась Суён.
Они молчали. Просто стояли вместе, смотря, как за деревьями просыпается остров. Ни обещаний, ни слов «навсегда». Только утро, которое не хотелось терять.
Минджун взял мандарин, разломил пополам и протянул ей дольку.
– За то, что мы умеем ничего не делать.
– За то, что умеем быть рядом, – ответила Суён.
Сеул промок насквозь. Дождь шёл с самого утра – не ливнем, а тонкой пеленой, от которой хотелось завернуться в шарф и идти медленно, не торопясь. Зонтики сливались с уличной толпой, как цветы в акварели.
Юнхо стоял у подножия Намсан, ждал автобус и думал, зачем вообще вышел сегодня. У него не было особой цели – просто в таких днях что-то звало на улицу. Как будто город, промокший до костей, открывает то, что обычно прячет.