Слезы застилали глаза, и я не разбирала дороги, мчась почти наугад. На удивление, я добралась до станции быстро и даже наскребла какую-то мелочь на билет. Вскочила в первую же электричку, прижалась носом к стеклу и стала смотреть, как мимо проносится родной лес. Небо снова нахмурилось и зарокотало, по стеклу побежали косые капли, и я снова заплакала. Было до невыносимости обидно и жалко себя. Электричка была старой, и ее покачивало и трясло, а дождь заливал окна, превращая пейзаж в сплошное густо-зеленое пятно. Я обняла себя руками и поджала ноги, свернувшись в комочек и изредка всхлипывая.
Когда электричка прибыла в Москву, уже был вечер. Дождь закончился, и в городе царила влажная прохлада. Я вышла из здания вокзала и огляделась. За этот час, проведенный в дороге, я успокоилась и взяла себя в руки. Теперь этот поступок казался мне глупым и безумным. Особенно, учитывая, что, убегая, я не взяла с собой даже телефона. И даже не переоделась. Как была – в оранжевом дачном сарафане с ключами и чудесно оказавшейся в кармане картой от метро. Кажется, я достала ее из куртки и хотела переложить в сумку, чтобы не потерять, но забыла и оставила в сарафане. Что ж, моя забывчивость иногда бывает мне на руку.
И что теперь делать? Денег на обратный путь не было, ключи я по ошибке схватила не от своей общаги, а от квартиры Кости… Ну что я за дура такая невезучая?
Я глубоко вздохнула, пытаясь снова успокоиться. Еще одного глупого поступка я сегодня точно не переживу, надо сосредоточиться. Я прикрыла глаза, стараясь сконцентрироваться на собственном дыхании. Вдох-выдох. Казалось, что воздух такой густой и влажный, что его можно пить как кисель. Пахло кофе, выпечкой, дорогим парфюмом и выхлопными газами. Совсем не как на даче. Даже дождь не спасал Москву от удушающего лета. Желтые, будто игрушечные, машинки-такси ползли под мост, отчаянно сигналя. По площади несся говор и смех. Я поморщилась – я не любила городского лета.
Я спустилась в метро. Вот уж где-где, а там совершенно не понятно, какое сейчас время года. Темно и работает кондей, хотя в переходах все же более душно, чем обычно. Я хмыкнула. Неплохо я научилась отгонять непрошенные мысли. Значит, едем к Косте. Кропышев, его сосед, наверняка на дежурстве. А даже если это и не так, это же Кропышев! Наверняка, накормит и еще и пожалеет. Я снова улыбнулась, вспоминая этого двухметрового рыжего верзилу совершенно бандитской внешности. В первую нашу встречу я чуть инфаркт не схватила, да и потом долго привыкнуть не могла. Ну, кто мог подумать, что под ужасными шрамами на пол-лица скрывается добрейший и спокойнейший медбрат?